Суббота, ув. друзья. У нас рубрика «Собеседники Вечности», и в студии ув. Собеседник Вечности Кирилл с прекрасным вопросом о том, кто прав.
«Добрый день, уважаемый Виктор!
Хотелось бы задать вопрос о справедливости.
Вот представим себе, например, капиталиста. Он владеет фабрикой. Рабочие работают, горбатятся за нищенскую зарплату, а он ничего не делает, не участвует в производственном процессе, но получает блага. Это же несправедливо! Это эксплуатация человека!
Или вот другой пример: предприниматель берет на себя риск и ответственность, тратит свое время, деньги, нервы и здоровье, и без гарантии результата создает что-то новое (скажем, строит фабрику), создает рабочие места и приносит много пользы обществу. Получает вознаграждение. Это справедливо! Это заслуженно!
И собственно вопрос: а что это за субстанция такая — справедливость? Имеет ли она абсолютное измерение или как скорость в теории относительности — зависит исключительно от системы отсчёта?»
Это тот случай, когда нельзя бояться банальностей. Хорошее повтори, а крайне уместная здесь цитата из Конан Дойля не звучала на страницах данного проекта уже почти три года.
Поэтому встречаем:
«В нашем обширном собрании стран, пожалуй, нет другой страны, права Британии на которую были бы так же неоспоримы, как на эту [Южную Африку]. Мы владеем ею на двух основаниях — по праву завоевания и по праву покупки.
В 1806 году британские войска высадились, разбили местную армию и захватили Кейптаун.
В 1814 году мы выплатили [представителю голландской короны] штатгальтеру огромную сумму в шесть миллионов фунтов за передачу капской земли и некоторых других территорий».
Так начинается великий запил о великой британской справедливости, попранной дикими бурами. Он остался в истории (я сердечно рекомендую ознакомиться с поучительным эссе «Англо-бурская война» целиком) как один из образчиков мирового агитпропа — и в некотором смысле вошёл в золотой фонд «advocacy journalism» (т.е. агитжурналистики).
Конан Дойль в качестве примера идеален — в первую очередь потому, что у нас нет оснований сомневаться в его глубинной внутренней честности, искренности и чистосердечности.
Просто то была британская чистосердечность и искренность — и поэтому у нас, жителей слегка другой державы, при чтении встают вопросы и волосы.
Буры — жуткие дикари, грязные и необразованные, набожные и жестокие (но они, эти дикари, также организовали лучшую в мире армию с самым лучшим в мире оружием).
Англичане — свет миру, носители цивилизации (но весь цивилизованный мир сплотился против Британии на стороне её врагов).
Буров слишком мало, чтобы владеть таким большим количеством земли (заявляет подданный 40-миллионной страны, завоевавшей пятую часть мира и 400 миллионов землян).
Буры отказывались признавать права других белых, в то время как англичане всех белых уравняли в правах (всего лишь запретив голландский язык в школах и учреждениях).
В тексте 20 раз упоминается, что британские солдаты и семьи голодали (13% буров умерли в концлагерях? Каких ещё концлагерях, не, не слышал), но всё героически превозмогли, победив (силами всего лишь полумиллионной армии 80-тысячную) орду сих новых варваров.
...Ещё раз осознаем: это создатель Шерлока Холмса — архетипического воина справедливости, бесстрашного профессионала, нередко рискующего жизнью ради защиты слабых без всякого расчёта на вознаграждение.
Как мог Конан Дойль, спросим мы, увернуться от рефлексии на тему «мы звери, господа»?
Рискну предположить, что очень просто. Это позволил ему сделать британский базовый миф.
И здесь уместно о нём рассказать подробней — потому что на его примере мы можем увидеть в полный рост и без косметики голую правду о справедливости.
На данном проекте часто упоминается русский базовый миф и довольно редко — его соседи: южноевропейский/средиземноморский и североевропейский/германский.
Этот последний, согласно смелой гипотезе В. Мараховского, есть миф о проклятом сокровище.
Суть в следующем: германцы, вопреки славе викингов, стали мореходами по историческим меркам довольно поздно. Ув. Св. Исидор Севильский в своей «Истории готов, вандалов и свевов» пишет (а на дворе, заметим, уже седьмой век): «Они любят упражняться с оружием и соревноваться в боях. Они тренируются каждый день. Доныне они не имеют опыта только в одном: они не желают вести морские сражения». Вестготы пользовались византийскими кораблями. Вандалы учились морскому делу у римлян (с середины V века).
Это значит, что германская мифология, сложившаяся гораздо раньше — сложилась в качестве сухопутной. То есть она сложилась на основе сухопутного опыта — со всеми его нюансами.
А среди этих нюансов сухопутности главный — некоторое стоическое осознание а) неизбежности бесконечной войны всех со всеми и взаимных грабежей, б) неизбежности обязательного возмездия за успех. Ведь если вы удачно нападёте на вражескую деревню, убьёте там всех мужчин, похитите женщин, утащите всё золото и угоните скотину, то остальное племя и его союзники обязательно придут по вашим следам и отомстят. Месть в германском мире была настолько институционализирована, что одним из самых жутких оскорблений у лангобардов, например, служило краткое слово «арга», означающее: «чувак, который слишком медленно и неохотно мстит». За подобное обзывание причитался крупный штраф.
Поэтому нормальный германец тысячелетиями смотрел на мир как на большую бойню, в которой невозможно никого победить раз и навсегда — а можно лишь стать чемпионом этапа, звездой и первой ракеткой сезона. Однажды непременно явятся те, кто победит тебя — и неслучайно лучший архетипический конец, который может себе представить настоящий пацан, это смерть от ран в ходе удачного нападения на кого-нибудь (т.н. «ушёл победителем»). Впрочем, и к этому примешивалась некоторая меланхолия — ибо вражда у германцев наследовалась, и когда к детям удачных грабителей приходили мстить, дети в последнюю очередь испытывали удивление.
...Ну так вот.
Британский базовый миф, как можно предположить, стал модификацией германского — и притом весьма удачной.
Суть модификации в том, что война всех со всеми, конечно, штука естественная, а месть и обратка неизбежны — но. Если вы победили и получили успех, то это не просто так, а мандат небес — потому что вы действительно лучше. А успех для лучшего — это справедливо.
Это как раз то, что у нас принято именовать «протестантской моралью, предполагающей, что успех есть знак спасённости». Но, как уже отмечалось на данном проекте, протестантская, вернее, кальвинистская мораль в настоящем своём виде делает культ не из успеха, а из упоротого трудоголизма (если уж на то пошло, то более чистыми кальвинистами были как раз буры).
Тезис же «кто чемпион, тот прав» является не протестантским вообще и не кальвинистским вообще изобретением, а сугубо английским (любопытный момент: абсорбирование Англией кальвинизма исторически совпало с её морской грабительской всемирной экспансией).
В итоге явилась гигантская, многосложная, очень умная и хитровычурная школа британской мысли, занятая бесконечным невротическим доказательством того, что британское чемпионство в грабежах и захватах есть не просто успех, но ещё и полезное добро.
Образно говоря, какой-нибудь Зигфрид, ограбив труп убитого и получив сокровище, смотрел на него обречёнными глазами будущей жертвы предательства-возмездия. Его же далёкий потомок-англичанин, ограбив труп убитого и получив сокровище, немедленно вставал в позу и декламировал:
- Во-первых, это был очень могучий противник и к тому же злодей, негодяй и вероломный варвар, замышлявший против добра всякое зло.
Во-вторых, с помощью этого золота я сделаю очень много справедливого добра, чтобы оправдать высокое доверие небес, присудивших мне этот приз (аплодисменты).
Апофеозом данного мифа стало знаменитое стихотворение Киплинга о бремени белых, в котором сентиментально описывается, как Англия посылает своих сыновей на службу (да) диким полудемонам-полудетям.
Я это всё к чему.
По изложенным выше причинам, ув. друзья, мы абсолютно не в состоянии убедить хорошего качественного англосакса в том, что мы правы, иначе чем буквально завоевав его землю, сжегши его дом и изнасиловав его сеттера на глазах его жены. Только тогда он признает, что мандат небес перешёл к другому чемпиону.
Поэтому, когда мы слышим сегодня мантру «Мы не можем позволить России победить, потому что это подорвёт основы справедливого миропорядка», мы не имеем оснований сомневаться в искренности наших оппонентов. Они правы. Их справедливость таким образом будет подорвана — ибо права на неё перейдут к другим.
Возвращаясь к вопросу ув. Кирилла — мы можем сформулировать следующее:
1) Справедливость в прикладном смысле означает соблюдение договора, контракта и завета, заключённого сторонами.
2) Справедливость самого договора и завета — неоспорима изнутри созданного им пространства. Чтобы её оспорить, сам договор и завет необходимо закрыть.
3) Поэтому изнутри можно бороться за справедливость, лишь оспаривая соблюдение противной стороной пунктов завета. В то время как для изменения его самого — необходимо выйти за его пределы.
В случае с капиталистом и его работниками — абсолютно верны обе трактовки, упомянутые ув. Кириллом («бездельник-эксплуататор эксплуатирует голодных бедолаг» и «деятельный инициатор берёт на себя риски и создаёт систему добра и пользы»).
Просто в первом случае оценка претендует на отмену самого завета, а во втором нет.
Автор этих взволнованных строк достаточно раз влезал в кадр со своим личным опытом, поэтому на сей раз воздержится. Уместно сказать лишь, что если вы находитесь внутри договора, то вы будете бороться за справедливость следующим образом:
- Мне последний раз поднимали зарплату в позапрошлом году на 10%, а с тех пор инфляция съела 15%. Поднимиииите мне зарплату на 5%. И ещё я работаю и выдаю на-гора 500 зюзюбликов, вот документы. А Василий выдаёт 80 зюзюбликов и получает больше меня. Это несправедливо! Ну Семён Петрович!\
И хозяин/начальник будет вам объяснять:
- Вы, Олег, очень ценный кадр и поэтому получаете почти как Василий. Просто он заодно выполняет дополнительные компетенции и кроме 80 зюзюбликов делает регулярную матумбу. А вы делаете только зюзюблики. Учитесь делать матумбу, и всё у вас однажды получится.
...А если вы выходите за пределы договора — то смотрите на ситуацию со стороны, задумчиво вертя ролекс на запястье, и, поставив стакан на столик у кресла, философски тянете:
- Если по гамбургскому счёту, то я благодарен Семёну Петровичу. Он дал мне возможность поработать и многому научиться, а также — наглядно осознать необходимость работать на себя. Если смотреть совсем широко, то в итоге-то все получили то, чего по-настоящему хотели. Интересно, как там мои бывшие коллеги — всё ноют о прибавках? Ну, это их выбор.
А когда бывшее начальство начинает обвинять вас в неблагодарности, варварстве и нарушении законов великой справедливости — вы смотрите на него как министр иностранных дел Индии на Британию и ехидно комментируете:
- Ох ты ж. Вас расстраивает сотрудничество России с Китаем? Это довольно смешно, когда вы с одной стороны проводите политику, буквально заставляющую эти две страны объединяться и сотрудничать, а с другой вопите «аааа, какой ужас, эти страны объединяются, это угроза». Продумывайте свои решения, что ли.
Одна из самых распространённых в быту драм — это, так сказать, драма человека, переоценившего границы своего собственного контракта с окружающими. Такой Лир на минималках полагает, что устроенная им в подвластном ему мире справедливость должна действовать и после того, как подвластные закрыли контракт и разошлись разными путями. И он оказывается в диком шоке, обнаружив, что его завет более не действует на бывших контрагентов, и призывает на их головы ядовитые туманы, и упрекает в неблагодарности, и припоминает свои благодеяния.
И когда ему отвечают «с тех пор всё изменилось, мы больше не твои вассалы», он не желает этого принять и может даже наделать от огорчения глупостей.
Любой установленный нами порядок справедлив ровно в тех границах, в которых мы сами в состоянии его обеспечивать. А если мы утратили эту возможность и наши контрагенты вышли за границы нашей справедливости - то к кому нам, спрашивается, апеллировать?
0 коммент.:
Отправить комментарий