Виктор Степанович Черномырдин

t_yumasheva

November 4th, 13:29

Утром позвонил Владимир Николаевич Шевченко, долгие годы проработавший с папой. Сказал, едва сдерживая голос: «Умер Виктор Степанович». Не стало человека потрясающего, удивительного, которого я искренне любила, и который в моей памяти на всю жизнь оставил светлый, яркий, неизгладимый след.

Я начала вести свой дневник в ЖЖ меньше года назад. Помню, когда поняла, что это превращается во что-то постоянное, набросала список тем, которые казались мне важными, думала, раз уж я взялась за это дело, вот об этом мне надо будет обязательно рассказать. Они у меня так и хранятся в моем компьютере в файле под названием - список тем для ЖЖ. Так вот, где-то в самом верху списка я тогда написала – «Виктор Степанович Черномырдин». Я еще думала, когда напишу о нем, выложу в ЖЖ, потом приеду к нему в гости, и мы вместе с ним почитаем и то, что я написала, и комментарии, которые придут на пост. У меня не было сомнений, что их будет много, и они будут разные. Он фигура настолько яркая и харизматическая, что никого не оставлял равнодушным. Каждый раз, когда возвращалась к этой папке с темами, думала, про Виктора Степановича точно надо следующий пост написать, и я напишу про него с такой радостью и таким удовольствием. Потом почему-то цеплялась за другие темы, и менее приятные, и сложные, и неоднозначные, но я всегда имела в виду, что вот он, Виктор Степанович, всегда на виду, его и так все знают, про него столько написано, мои скромные заметки не существенны, еще успею рассказать.
Потом случилась беда, умерла его жена, которая тяжело болела несколько лет. Виктор Степанович вместе с Валентиной Федоровной боролся за ее жизнь, они все время были неразлучны, и в больнице, и после, когда он выхаживал ее. Иногда казалось, что они победили болезнь, оба были веселы, радостны. Но потом опять волна болезни подступала, и начиналась новая борьба за жизнь. И надежды оставалось все меньше и меньше. В марте Валентины Федоровны не стало. На похоронах на Виктора Степановича было невозможно смотреть без слез, он - сильный, мужественный человек, но та потеря, которая случилась в его жизни в тот момент, она была безмерна. И всем, кто тогда пришел к Виктору Степановичу, чтобы выразить ему свои соболезнования, всем стало пронзительно очевидно, что он скоро уйдет вслед за ней, потому что теперь нет больше с ним самого близкого, самого дорогого ему человека, и здесь его больше ничто не держит.
Прошло полгода и его не стало.

У них с папой были особенные отношения. Я бы, пожалуй, так сказала, среди всех, с кем папа работал все года президентства, Черномырдин стал ему самым близким человеком. И это несмотря на то, что папа любил, когда рядом с ним работала молодая команда, он искал и приглашал к себе людей, гораздо моложе себя, рядом с ним работали те, кто принадлежал уже к другому, новому поколению политиков, экономистов. Он помогал им, поддерживал их, покровительствовал им, сражался за них. И при этом совсем другой человек был ему наиболее дорог и близок. Такой странный парадокс. Ни Гайдар, ни Чубайс, ни Бурбулис, ни Немцов, ни Кириенко, ни Степашин, ни один из министров или помощников президента, ни один глава его администрации, никто не сравнится по степени человеческой близости папы с Виктором Степановичем. Они были одним целым, они понимали друг друга с полуслова, они делали одно общее дело. Гигантское, неподъемное. Они пытались изменить страну к лучшему, и, на мой взгляд, они смогли сделать это.
У них столько было в жизни драматических эпизодов, когда их отношения самой судьбой проверялись на прочность, на порядочность, но никакие обстоятельства, политические или экономические кризисы не смогли поколебать самое ценное, что было в их отношениях - доверие, честность по отношению друг к другу.

Я перечислю только некоторые из этих эпизодов, те, что были на виду. А еще десятки, что остались не рассказанными и не описанными, о них знают только самые близкие коллеги, или вообще, только они двое. Да, пожалуй, с самого начала, когда в 92-м году на съезде народных депутатов вместо Егора Гайдара, папа предложил Виктора Степановича на должность руководителя правительства, этот момент был сам по себе драматический. Вся демократическая общественность была против Черномырдина. Считалось, что Ельцин сдает страну красным директорам. Но вот дальновидность и предвидение Егора Гайдара. Когда папа спросил у Егора Тимуровича совета, кого он считает нужно выдвинуть на пост премьера, Гайдар твердо ответил – Черномырдина.
Или 96-й год. Когда многие среди политической элиты, переставшие верить в шансы Ельцина, стали активно советовать Черномырдину выдвинуться в президенты. Наверное, ему хотелось. Но он и виду не подал. Каждый момент предвыборной кампании он был с папой, поддерживал, помогал ему, и радовался победе в июле 96-го, как своей собственной.
А когда папе делали операцию, и именно Виктор Степанович Черномырдин возглавлял страну те часы, пока папа был без сознания. А потом все те недели, когда президент восстанавливался, именно на Викторе Степановиче была вся нагрузка. Он отвечал за все, и за экономику, и за политику. Я это хорошо знаю и помню, потому что при Черномырдине тогда был создан неформальный совет, состоявший из бывших членов аналитической группы, работавшей до этого на выборах. Мы встречались с Виктором Степановичем пару раз в неделю. Это был, конечно, не тот сумасшедший ритм и режим как во время выборов, но, тем не менее, работа была похожая. Анализ текущей ситуации, предложения для премьера, как реагировать на те, или иные события или угрозы. На тех наших, в основном, глубоко вечерних посиделках Виктор Степанович как всегда бурлил остротами и афоризмами. Потом папа вернулся к работе, и работа этой временной аналитической группы была завершена, и, я видела, с каким облегчением Виктор Степанович вздохнул. Хоть и был он огромной политической фигурой, глыбой, но политику не любил.

Ну, и конечно, два самых тяжелых эпизода во взаимоотношениях президента и премьера. Первый, в марте 98-го года, когда папа принял решения отправить Виктора Степановича Черномырдина, своего друга, товарища, соратника, ближайшего помощника в отставку.
Про это решение папы я подробно писала. Он считал неправильным, чтобы следующим президентом был Черномырдин. Думал, что их поколение, тех, кто родился в тридцатые, должно уйти с политической сцены. Папа был твердо настроен на то, что он должен найти кого-то из нового поколения, он хотел доверить страну молодым, новым политикам, которые доведут те реформы, которые они начали с премьером до конца. И он знал, что если Черномырдин останется премьером до конца срока, то в 2000-м году он обязан будет поддержать Виктора Степановича на предстоящих выборах. То, что Черномырдин выиграет, никого сомнения у папы не было. Чтобы разрубить этот узел, который терзал его, он принял решение отправить в отставку своего премьера. Он выдвинул на пост председателя правительства Сергея Кириенко, папа считал, что это молодое правительство сделает рывок, как когда-то рывок сделало молодая команда Гайдара. Но случился дефолт в августе 98-го года, и рывок не получился.
В момент августовского кризиса, папа призвал своего старого друга и товарища, и сделал исполняющим обязанности премьера Виктора Степановича Черномырдина. Я до сих пор помню ту бурю энергии, ту сумасшедшую страсть, с которой Виктор Степанович вернулся в родные стены Белого дома, в свой собственный кабинет, хозяином которого он был столько лет. Ни у папы, ни у Черномырдина не было сомнений, что Думу он пройдет, и будет назначен председателем правительства. После двух провалившихся голосований в Думе, папа дал команду всей своей команде продолжать отстаивать Черномырдина, идти даже на какие-то политические уступки Думе, но Черномырдина провести. Была создана согласительная комиссия, в результате ее работы был подготовлен документ, при котором президент брал на себя часть обязательств, которые сужали даже его конституционные полномочия, но он был готов идти на это. Он считал, что в том неспокойном положении, в котором оказалась страна осенью 98-го, премьерство Черномырдина - это важнейший стабилизирующий фактор. Но накануне третьего тура голосования, коммунисты объявили, что они выходят из всех договоренностей, и будут голосовать против Черномырдина. Позже выяснилось, что коммунисты сговорились с Лужковым, который в тот момент считал, что он самый подходящий кандидат в премьеры.
Ночь накануне выборов папа промучился так, как, по-моему, не мучился никогда ни до, ни после. Черномырдин считал, что все равно нужно вносить его кандидатуру, коммунисты испугаются голосовать против, поскольку в этом случае Дума будет распущена, а они никогда на это не пойдут. Папе нужно было просчитать варианты, что делать, если Дума все-таки будет распущена… И какой она станет после следующих выборов, которые пройдут на фоне дефолта, острейшего финансового и политического кризиса, какое количество голосов наберут коммунисты в таких просто идеальных для них условиях. Утром он принял решение Черномырдина на третий тур не вносить, и выдвинул Евгений Максимовича Примакова на пост премьера правительства.
В то же утро Виктор Степанович во второй раз за полгода вынужден был покинуть премьерский кабинет. Премьер-министром дума утвердила Примакова.
Виктор Степанович мужественно принял этот второй удар, мне показалось, даже более болезненный, чем тот, который случился в марте 98-го года, когда произошла его первая отставка. Потому что в этот раз было и предательство Лужкова, которого Виктор Степанович считал своим товарищем и соратником, и несбывшиеся грандиозные планы, которые он строил вместе со своим будущим правительством. И еще более амбициозные планы на 2000-й год, поскольку папа в своем теле обращении сказал, что именно Виктора Степановича он видит кандидатом на пост президента страны летом 2000-го года. Все это рухнуло в мгновенье, а главное, после этого было понятно, что ничего уже выше и ярче у него не будет.

После этого Виктор Степанович окунулся в семью, занялся своим здоровьем, сбросил десяток килограмм. Он приезжал вместе с Валентиной Федоровной к папе домой, загорелый, веселый, полный сил, и говорил папе, Борис Николаевич, уйдете на пенсию, будете выглядеть как я. И как в воду глядел. Папа, уйдя с поста президента, тоже похудел, помолодел, и я его таким бодрым, спокойным, внутренне освобожденным не видела лет десять уже.
Виктор Степанович часто приезжал к нам после того, как папа ушел с поста президента. Они вместе ездили на охоту. Просто друг к другу в гости. Говорили, обсуждали, морщились оба, когда слышали, как поливают 90-е годы. Но оба молчали. Считали, все, что они могли сделать, они сделали, а больше… Пусть попробуют те, кто пришел им на смену. Виктор Степанович, как газовик и нефтяник, все-таки горячился, когда вспоминал про цены на нефть и газ, с которыми ему пришлось жить все годы его премьерства, и это было меньше двадцати долларов за баррель. И его правительство платило пенсии и зарплаты, финансировало образование и здравоохранение, не ослабило боеготовность страны, начало модернизировать промышленность страны, подняло рухнувшую нефтяную и газовую отрасль… А потом вдруг сам себя останавливал, переходил на другие, более умиротворенные темы. Про охоту на гуся, про новые увлечения Валентины Федоровны, а она вдруг стала брать профессиональные уроки пения, и даже диск записала с народными песнями в подарок любимому мужу, рассказывал про свои поездки в разные страны. Когда стал послом, много и красочно описывал про свою жизнь в Украине, и папе все это было интересно.

А потом не стало папы. И ушла из жизни Валентина Федоровна. И вот и Виктор Степанович ушел вслед за ней. Поторопился, не хотелось ему здесь среди нас больше быть.
И пусть они там будут вместе. А у нас останется память. Об удивительном, искреннем, порядочном, щедром, ярком человеке, который сделал жизнь каждого из нас лучше.