Теоретик. Подобно тому, как при монархии легитимность положения властной группировки устанавливается решением одного человека, при олигархии для этой легитимности требуется согласие нескольких человек (и стоящих за ними властных группировок). Когда такого согласия нет (как чаще всего и бывает сразу после очередной революции), фраза «Белые пришли – грабят, красные пришли – грабят» как нельзя лучше описывает всю ненадежность положения любой властной группировки. При монархии вашу судьбу может решить блажь одного человека, но вы, по крайней мере, знаете какого; после его свержения таких желающих оказывается много,
Вплоть до анекдотичных, но весьма неприятных очередей из разных бандитских группировок, выстраивавшихся в приемных у бизнесменов «лихих 90-х»
и все привычные средства выживания во Власти (лесть, обещания, присяга) отправляются на помойку.
Отныне (и неизвестно на какой срок) миром правит прямое насилие
Какие же правила могут помочь вам не просто выжить среди этого кошмара, но и укрепить положение своей группировки? Прежде всего заметим, что ситуация с несколькими центрами Власти (которая возникает в ходе любой революции, а иногда сохраняется и после нее в виде наследственной олигархии) существенно сложнее, чем уже привычная нам монархия.
Революции не возникают на пустом месте; чаще всего, конечно, их причиной является слабость правящего монарха и необходимость замены его на другого, более популярного; однако иногда бывает и так, что причиной революции становится смена убеждений основных представителей правящей элиты. Еще вчера им казалось, что «должен быть главный, и все должны его слушаться», а теперь вдруг
На самом деле, конечно, не «вдруг», а в результате многовековой эволюции
представители элиты, словно сговорившись, требуют подчинить армию Парламенту и поставить над королем какую-то Конституцию! Отныне их лозунгом становится «нет налогов без представительства», что в переводе на язык Власти означает «согласен подчиняться правилам, но не личностям». Разница в убеждениях переходит в поступки и приводит к разным сценариям развития событий: в одном случае результатом революции станет появление нового монарха, а в другом властные группировки сумеют договориться, и в стране установится олигархическое правление.
Повторим, что внешне эти два способа правления могут выглядеть совершенно одинаково: «президентская республика» может на практике оказаться и жесткой единоличной диктатурой, и олигархией, где «первый чиновник» мало что решает. Способ правления определяет не Конституция, а привычки и убеждения сюзеренов высшего уровня (элиты)
Вторым моментом, определяющим выбор стратегии, является силовой ресурс вашей группировки.
Контролируете ли вы армейские, полицейские или специальные подразделения? Есть ли в составе вашей группировки преступные сообщества или иные группы вооруженных людей? Если всего этого нет, ваше участие в революции сводится к правилу Талейрана: «Я завтра скажу вам, кто такие мы», причем вне зависимости от того, настроены остальные группировки монархически или олигархически. Когда же ваша группировка располагает некоторым силовым ресурсом, революция (и даже просто революционная ситуация) открывает вам неплохие перспективы для захвата верховной Власти. Но как раз в этом случае обязательно учитывать убеждения элиты, поскольку основой вашей будущей монархической власти являются не штыки и тюрьмы, а желание других сюзеренов подчиняться самому сильному. Если такого желания нет, применение силы приведет к прямо противоположному результату.
Рассмотрим показательный пример из недавнего, но уже прочно забытого прошлого.
К 1958 году внутриполитическое положение Франции точнее всего характеризовалось словами «революционная ситуация». Продолжавшаяся с 1954 года война в Алжире затягивалась до бесконечности; гражданское правительство и население были недовольны военными расходами, генералы – тем, что им не выделяют достаточно средств для победы. Экономическое положение также оставляло желать лучшего (дело дошло до карточек на бензин). Политическая власть формально принадлежала парламенту и правительству, однако из-за большого числа политических партий
На выборах 1956 года в парламент прошло девять партий, ни одна из которых не набрала более 30% голосов.
сформировать сколько-нибудь устойчивое правительство яе получалось.
С 1954 по 1958 год во Франции сменилось шесть премьер-министров.
Революционность ситуации в полной мере осознали две властные группировки.
На самом деле, конечно, их было больше, заговоры составляли все кому не лень, но для простоты изложения мы выделяем только две основные группировки
Одна из них, «бонапартисты», во главе с бывшим главнокомандующим Алжира Шеррьером,
Генерал Поль Шеррьер командовал французскими войсками в Алжире в 1953-1954 годах, но не заслужил даже персональной страницы в Википедии. Мы упоминаем его заговор (сведения о котором почерпнуты из книги [Мусский, 2004]), поскольку его история чрезвычайно поучительна
с 1957 года составляла планы военного переворота и учреждения военного правительства (Директории). Другая («голлисты»), во главе с национальным героем Франции Шарлем Де Голлем,
Шарль де Голль (1890-1970) – великий французский политик, символ французского Сопротивления, председатель послевоенного Временного правительства 1944-1945 годов и первый президент Франции по действующей французской конституции (Пятая республика). На начало 1958 года он был частным лицом, 68-летним стариком, пишущим мемуары в провинции; его легальная политическая партия, «Объединение французского народа», имела рейтинг около 3%
подошла к делу основательнее, развернув публичную и закулисную пропаганду своего шефа. Один из соратников де Голля, Дебре, с января 1958-го начал выпускать журнал «Курьер гнева», требовавший создания правительства национального спасения с понятно кем во главе; еще двое, Дельбек и Нейвирт, проникли в штат Министерства обороны и создали в Алжире специальное представительство, через которое начали обработку армейских офицеров, прежде всего действующего главнокомандующего алжирскими войсками Рауля Салана.
Поначалу генералы не понимали, «при чем здесь де Голль», но это выяснилось уже в апреле 1958 года. В парламенте Франции начался очередной правительственный кризис, и алжирские «бонапартисты» направили своему лидеру телеграмму: «Грузите товар». Это означало «Прилетайте в Алжир, и начинаем переворот», однако Шеррьер трезво оценил свою популярность (то есть ее отсутствие) среди французской элиты и остался в Париже. А вот де Голль, на уединенную виллу которого прибыли с визитом Дельбек и Нейвирт, переспросил несколько раз: «Армия точно за меня? Вы договорились с Саланом?» – и согласился встать во главе мятежа. Сказано – сделано, в мае 1958 года в Алжире начинаются беспорядки, 13 мая создается Комитет общественного спасения, и Рауль Салан телеграфирует в Париж: «Считаю необходимым обратиться к национальному арбитру, чтобы сформировать правительство общественного спасения». 15 мая де Голль публикует собственное коммюнике: «Я соглашаюсь принять на себя полномочия главы Республики». В последовавших за этим двухнедельных переговорах де Голль сумел убедить представителей основных политических сил, что с ним они сохранят жизнь и влияние, а без него – рискуют быть расстрелянными военной Директорией. 1 июня 1958 года де Голль при поддержке восьми из девяти политических партий стал новым премьер-министром Франции.
Читатель. Какой-то странный переворот. Военная сила была у Салана, а власть захватил де Голль!
Теоретик. Если вы еще помните, мы приводим пример того, как применение силы приводит к нежелательным результатам. Пока что Салан не применял силу, а лишь угрожал ее применением, поддерживая переговорную позицию де Голля. А теперь посмотрим, что было дальше.
Несмотря на то что де Голль пришел к власти при поддержке военных, для которых война в Алжире была главной кормушкой и источником Власти, он сразу же начал проводить собственную политику, и к осени 1960 года взял курс на предоставление Алжиру независимости. Разумеется, военным это не понравилось,
В результате чего на де Голля было произведено аж 32 покушения
и в апреле 1961 года четыре генерала, включая уже знакомого нам Салана, повторили сценарий 1958 года. В ночь с 21 на 22 апреля Первый парашютный полк Иностранного легиона захватил город Алжир. На следующий день часть вооруженных сил перешла на сторону мятежников, остальные заняли выжидательную позицию. Однако дальше все пошло из рук вон плохо: руководители парижской группы заговорщиков едва ли не в полном составе попались в руки полиции,
Подготовку столь масштабного мероприятия, как вооруженный захват Парижа, довольно трудно сохранить в тайне
попытка взорвать де Голля в «Комеди Франсэз» сорвалась, а большинство политических партий и общественных организаций выступило против путча, вплоть до создания отрядов самообороны и общенациональной забастовки. Стало понятно, что даже переход на сторону путчистов всей алжирской армии не даст им решающего преимущества, и уже 26 апреля глава мятежников, генерал Шалль, сдался французским властям.
Ну как, вам по-прежнему кажется, что в 1958 году сила была в руках у Салана, а не у де Голля?
Практик. Следует учесть также роль сюзеренов самого высшего уровня, которыми в тот момент были руководители США и СССР. Это сейчас Западная Европа полностью «лежит» под США, а тогда все было по-другому, и есть серьезные основания считать, что де Голль обратился за поддержкой к СССР, а выход Франции из военной организации НАТО
Франция вышла из военной организации НАТО в 1966 году, но понятно, что такие серьезные решения требуют некоторой подготовки
был платой за эту поддержку. Впрочем, все это я говорю с одной-единственной целью: чтобы вы поняли, что мы из всей очень сложной картины мира выбираем некую упрощенную линию, которая наиболее ярко демонстрирует правила Власти. Но никогда не нужно забывать, что это линия – не единственная!
Читатель. Мне кажется, что у Шалля в 1961 году просто не было популярного кандидата в диктаторы. Даже если бы он успешно устранил де Голля, французы все равно вряд ли бы все, как один, подчинились генералам, да и СССР не стал бы оказывать поддержку кому попало.
Теоретик. Вот именно! Вопреки ожиданиям генералов французские властные группировки объединились не вокруг мятежников, а против них.
Власть во Франции еще с XIX века была устроена олигархически, и враждующие между собой группировки были едины в главном принципе: первым лицом государства может быть только представитель правящей элиты, в отношение которого можно быть уверенным: он будет соблюдать правила. Де Голль был для элиты своим, и его поддержали; а Шалль был обыкновенным служакой, работавшим за оклад и повышение по службе, и никто не желал видеть его в президентском дворце. Поэтому мы и учим вас тщательно изучать существующую систему Власти: ее устройство может быть разным, и в зависимости от него одни и те же действия могут привести вместо успеха к позорному провалу.
Читатель. А если бы армию контролировал бы кто-то из олигархов? Тогда бы ему подчинились?
Теоретик. Отличный вопрос! Давайте немножко подумаем. Вот есть у нас несколько олигархов, номер один контролирует армию, а остальные номера, скажем, торговлю, промышленность, транспорт и все такое. Как по-вашему, будут все остальные доверять номеру один?
Читатель. Да какая разница, будут или нет? Если он захочет, он их в любой момент может объявить предателями и расстрелять!
Теоретик. Вот именно. При олигархическом устройстве власти силовые ресурсы – армия, полиция, спецслужбы – могут находиться только под общим контролем олигархов.
Практик. Есть еще промежуточный вариант, как в современном Китае: разные силовые структуры находятся под контролем разных кланов. То есть у каждого олигарха, как у средневекового феодала, есть своя частная армия.
Теоретик. Такой вариант не случайно назван промежуточным: наличие собственной армии показывает низкий уровень взаимного доверия между высшими сюзеренами. Либо доверие вырастет, и тогда армии станут не нужны, либо какие-то два клана вступят в жесткий конфликт и пустят свои армии в ход.
Результатом чего, как нетрудно догадаться, станет очередная «революция», то ли оранжевая, то ли культурная
Так что при настоящей олигархии «силовики» всегда оказываются «людьми второго сорта». Вот как поступали с популярными полководцами в классическом государстве олигархов, Венецианской республике:
«Граф Карманьола был одним из самых храбрых и удачливых предводителей наемных военных отрядов. В 1442 году он, уже немолодой человек воевал на стороне Венеции в затяжной войне с Флоренцией. Внезапно граф был отозван в Венецию. Любимец народа, он был принят пышно, со всевозможными почестями. Вечером ему предстояло отужинать с самим дожем, во дворце дожей. Однако по дороге туда он заметил, что стражник ведет его в другом направлении. Проходя по знаменитому мосту Вздохов, он внезапно понял, куда они направляются, – это была дорога в тюрьму. Он был осужден по сфабрикованному обвинению, а на другой день на площади Святого Марка перед замершей от ужаса толпой, не понимавшей, почему его судьба так круто изменилась, его обезглавили» [Грин, 2003, с. 129].
Практик. А вот командующий венецианским флотом вообще не имел права появляться в Венеции – если он только пересекал границу Адриатического моря (то есть оказывался ближе к Венеции, чем остров Корфу), то подлежал немедленной казни!
Теоретик. Так что если Власть в вашем государстве устроена олигархически – забудьте про революции и военные перевороты!
Читатель. А если нет? Вы же сами говорили, что монархий на Земле куда больше, чем олигархий!
Теоретик. Если окружающие вас властные группировки настроены монархически и у вас имеется определенный силовой ресурс, тогда, конечно, вы должны уметь им правильно распорядиться. К счастью, это довольно просто – учебник по вооруженной борьбе за власть появился полвека назад, в 1968 году,
Мы говорим о книге Люттвака «Государственный переворот» [Люттвак, 2012]. Предшествовавшие ей работы Ленина (серия статей о вооруженном восстании) и Малапарте «Техника государственного переворота» (1931) отражают лишь отдельные моменты захвата Власти и могут пригодиться лишь в качестве дополнительного чтения
и с тех пор регулярно переиздается на всех основных языках мира. Мы специально не включили «Государственный переворот» во вторую часть нашей книги – классический текст Люттвака необходимо читать целиком, и не один раз. Мы лишь зафиксируем Ваше внимание на сформулированных им принципах использования силы.
Первое правило Люттвака относится к определению ситуаций, в которых вообще имеет смысл использовать силу,
Вы ведь понимаете, что за эвфемизмом «использовать силу» стоит банальное убивать живых людей? Обычно за такое сажают в тюрьму, а то и расстреливают
и фактически дополняют то, что мы вам только что рассказали. Государственный переворот возможен лишь в условиях, когда Власть 1) сосредоточена в руках узкого круга людей (и группировок), и 2) лишена внешней поддержки, будь то иностранные государства
Люттвак приводит пример Венгрии 1956 года, когда антикоммунистический переворот был подавлен войсками СССР. Мы добавим сюда Италию 1848 года, когда итальянская революция была подавлена войсками Австрийской империи
или находящихся за пределами столицы вооруженные части (например, воинственные племена в Африке). Концентрация Власти в руках немногих как раз и означает монархическое правление (группировка монарха получает все, за ее пределами Власти не остается); если центров Власти много и они относительно независимы (как это было во Франции в приведенных выше примерах), попытка силового захвата власти приведет к их объединению против вас. Не столь очевидным, но весьма существенным является и отсутствие внешней поддержки: если действующий монарх сам является чьим-то вассалом, то занять его место можно только с позволения вышестоящего сюзерена; с ним и нужно налаживать контакты, а не устраивать перестрелку.
Второе правило Люттвака относится к подготовке боевых действий и заключается в использовании вооруженных сил действующего монарха.
Правящая группировка, опираясь на все ресурсы государства, обладает заведомо более мощным аппаратом насилия, чем любой из претендентов на власть. Поэтому попытки опереться на собственные «отряды самообороны» или «повстанцев», как правило, заканчиваются неудачей;
Люттвак приводит в пример «коричневорубашечников» Гитлера, не сумевших ничего противопоставить полиции
а вот «переход армии на сторону восставших» (хорошо подготовленный предшествующей агентурной работой) обеспечивает успех революции. Мы снова видим, что это правило является прямым следствием из общих принципов теории Власти: властная группировка растет, продвигая своих людей в другие организации (например, армию) и тем самым захватывая соответствующие ресурсы. Разумеется, такая деятельность требует секретности,
Люттвак пишет, что в Сирии 60-х годов претенденты на власть в открытую расхаживали по казармам, обещая военным золотые горы в случае поддержки, но замечает, что в других странах за такое можно моментально угодить за решетку
но мы с вами давно уже знаем, что секретность есть самоочевидная составляющая любых действий во Власти.
Третье правило Люттвака относится собственно к осуществлению революции (или переворота) и заключается в нейтрализации как можно большего числа конкурирующих группировок. Под «нейтрализацией» Люттвак понимает обеспечение нейтральной позиции группировок в возникшем конфликте претендента на престол и предшествующего монарха; для ее обеспечения претендент должен создать впечатление более безопасного и договороспособного правителя. Достигается это двумя основными способами: 1) революционной риторикой за все хорошее и против всего плохого, то есть против предшествующего монарха (которым, как правило, и так все недовольны), 2) организацией «стихийных» массовых беспорядков, с которыми действующая власть не способна справиться, и потому надеяться приходится лишь на революционеров.
Узнаете иранскую революцию 1978-1979 годов? Сделана как по учебнику!
Основная цель революции заключается не в том, чтобы устранить прежнего монарха, а в том, чтобы стать новым;
для этого нужно не проливать реки крови, а всего лишь принять присягу от большинства сюзеренов высшего уровня. Главное, чтобы у них появилось желание такую присягу принести, – вот на это и должна работать революция.
Читатель. Интересная у вас революция получается – «война фигня, главное – маневры».
Теоретик. Шутки шутками, а принцип «главное – маневры» с прошлого века является основой военного искусства, под названием «стратегия непрямых действий». То, что хорошо работает на войне, разумно использовать и в ходе революций; афоризм Сунь Цзы «лучшая победа та, что одержана без боя» следует всегда держать в голове, планируя какие-либо конфликты.
Три перечисленных правила Люттвака
Кроме них, в его учебнике приводится много практических советов, вроде технологии вербовки армейских офицеров или захвата «почты, телеграфа, телефона», но они носят совсем уж прикладной характер, излишний на этапе чтения нашей книги
и составляют основное содержание теории Власти в части государственных переворотов. Мы хотим особо подчеркнуть, что, как и всякое насилие, революции и войны резко упрощают ситуацию, сокращая количество доступных действий противоборствующих сторон, и за счет этого быстро приводят к тому или иному результату.
Ошибку, допущенную в ходе придворных или олигархических интриг, всегда можно исправить; революционер же, как и минер, ошибается только один раз. Поэтому прибегать к государственному перевороту нужно не тогда, когда вы абсолютно уверены в успехе (уверенность вам всегда обеспечит гибрис-синдром), а тогда, когда успех действительно возможен.
Условия возможности силового захвата Власти мы свели в специальную таблицу:
Таблица 1. Оптимальные варианты действий в условиях революций
Вот теперь мы можем объяснить, почему мы все это вам рассказали. Маловероятно, что вам когда-нибудь придется захватывать власть вооруженным путем; но выбор между «воевать» и «договариваться» возникает каждый раз, когда над вашей и конкурирующей группировками нет общего сюзерена. Вот в этой ситуации бывает очень полезно посмотреть в таблицу 1 и выбрать правильную линию поведения.
Теоретик. Совершенно верно. Вспомните последние мировые войны (включая холодную): каким бы сильным ни было отдельное государство, заявившее претензию на мировое господство, оно каждый раз проигрывало коалиции остальных государств, временно объединившихся против общего врага. Вот почему мы так много времени потратили на объяснение разницы между монархической и олигархической Властью...
Читатель. И ни слова пока не сказали, как бороться за власть в условиях олигархии!
Теоретик. Вы снова правы. Быть может, вы попробуете угадать, почему мы этого до сих пор не сделали?
Читатель. Видимо, это самая сложная тема и к ней нужно как следует подготовиться?
Теоретик. Это действительно так, и вот в чем заключается сложность. Исход борьбы за Власть в условиях монархии всегда ясен: имена монархов и их первых министров звучат на каждом перекрестке. А вот чем закончилась борьба за Власть при олигархии, и закончилась ли вообще, узнать не так-то просто. Приведем простейший пример: вы наверняка слышали, что миром правят евреи во главе с Ротшильдами.
Но сможете ли вы вспомнить какое-нибудь решение, открыто навязанное человечеству лично каким-нибудь Ротшильдом? Как, например, решение об атомной бомбардировке Японии, принятое лично президентом США Труменом, или решение о капитуляции в холодной войне, принятое лично лидером СССР Горбачевым?
Читатель. Честно говоря, не знаю. Может быть, создание Федеральной резервной системы США?
Теоретик. Вы хотите сказать, что на Законе о создании Федерального резерва стоит подпись Ротшильда?
Читатель. Нет, конечно, но ведь сам закон готовили его партнеры-банкиры...
Теоретик. А если еще точнее, то политики, лоббировавшие интересы его партнеров-банкиров. Поскольку некоторые участники создания ФРС появятся буквально на следующих страницах нашей книги, вспомним, как это все происходило. В октябре 1907 года в США разразился банковский кризис,
Проходивший по сценарию Великой депрессии: перегрев фондового рынка с последующим обвалом цен на акции, утрата платежеспособности банков, серьезно вложившихся в акции, угроза остановки всей банковской и финансовой системы. Дело дошло до того, что город Нью-Йорк готов был объявить себя банкротом!
и министр финансов Кортелью вынужден был обратиться за помощью к лидеру крупнейшей финансовой группировки Джону Пирпонту Моргану.
Джон Пирпонт Морган (1837-1913) – знаменитый американский финансист, контролировавший к моменту своей смерти около 40% американской экономики. Тем не менее его личное состояние составило всего 69 млн тогдашних долларов в недвижимости и 50 млн в коллекции картин. Власть Моргану давали не деньги, а преданность обширного круга деловых партнеров, многие из которых были намного богаче самого Моргана.
Договорившись о выделении из бюджета министерства беспроцентных депозитов на сумму в 42 миллиона долларов, Морган организовал в своем офисе штаб по борьбе с кризисом, превратившись фактически в центральный банк США.
Одна из функций центрального банка – поддержание ликвидности банковской системы, т. е. выделение срочных кредитов проблемным банкам
Даже конкуренты Моргана, такие как Рокфеллер
Джон Дэвисон Рокфеллер (Джон Д. Рокфеллер, 1839-1937) – крупнейший американский предприниматель, создатель Standard Oil и основатель династии предпринимателей, до сих пор контролирующей изрядную часть американской экономики
и Гарриман,
Эдвард Гарриман (1848-1909) – американский железнодорожный магнат, отец Аверелла Гарримана
признали эффективность действий его группировки, и присоединились к работе по купированию кризиса. В результате кризис был успешно преодолен, лидерство Моргана в американском истеблишменте стало общепризнанным, а полезность центрального банка сделалась очевидной для каждого банкира. Вопрос заключался в том, какая из группировок первой напишет соответствующий законопроект.
Первым за дело взялся республиканец Нельсон Олдрич,
Нельсон Олдрич (1841-1915) – видный американский политик, сенатор, лидер республиканской партии с 1881 по 1911 год. В 1901 году Олдрич породнился с Рокфеллерами, выдав свою дочь Абигайль за Джона Дэвисона Рокфеллера-младшего. Именно в честь Нельсона Олдрича был назван уже знакомый нам Нельсон Рокфеллер – его внук по материнской линии
уже в 1908 году создавший сенатскую комиссию по расследованию причин кризиса. В результате ее деятельности был подготовлен проект создания федерального банка, способного сделать то же самое, что и Морган, только без Моргана. Именно этот проект и обсуждался на знаменитой встрече представителей
Вопреки домыслам конспирологов, состав участников встречи (вторые-третьи лица крупнейших банков и автор двух статей про создание центрального банка Варбург) свидетельствует о ее техническом, а не политическом характере. Политические решения по ФРС принимались в другом месте и другим способом
крупнейших банкиров в ноябре 1910 года на острове Джекилл. Однако в 1912 году президентские выборы выиграл демократ Вильсон, и инициативу у Олдрича перехватил уже видный демократ Картер Гласс.
Картер Гласс (1858-1946) – американский издатель, политик, конгрессмен от демократической партии, министр финансов в правительстве Вильсона и автор двух законов, сформировавших современную финансовую систему США, – акта Гласса-Оуэна, ставшего законом о Федеральном резерве, и акта Гласса-Стиголла, запретивший банкам совмещать расчетные и инвестиционные операции
В отличие от Олдрича, связь которого с Рокфеллерами была видна невооруженным глазом, групповая принадлежность Гласса была не столь очевидна; лишь впоследствии выяснилось, что его ближайшим помощником стал Рассел Леффингуэлл, один из партнеров Моргана. Под руководством Гласса законопроект был доведен до конца, и 23 декабря 1913 года принят Конгрессом в качестве закона о Федеральной резервной системе.
Как видите, приписать создание ФРС лично Ротшильду можно лишь с очень большой натяжкой – слишком уж очевидно, что создание Федерального резерва отвечало интересам всей американской правящей элиты. Тем не менее потребовалось несколько лет на согласование конкретных формулировок закона, определивших дальнейший расклад сил в финансовом секторе. Поскольку конечную редакцию законопроекта формировал Гласс, а не Олдрич, основную выгоду от создания ФРС получил Морган,
Уже в 1914 году Морганы провели своего человека, банкира Бенджамина Стронга, на должность президента Федерального резервного банка Нью-Йорка, главного банка в системе ФРС первой половины XX века. После Первой мировой войны это позволило группировке Морганов получить контроль над расчетами по репарациям Германии, а вместе с ними – и над всеми международными расчетами
которого часто называют представителем Ротшильда в США. Но проследить цепочку принятия решений от подписавшего закон Вильсона до якобы приказавшего его принять Ротшильда (даже если бы такой приказ реально существовал) практически невозможно.
«Загадка, завернутая в тайну внутри головоломки» – эти слова Черчилля, сказанные про СССР, в полной мере относятся к политическим процессам в условиях олигархии. Как мы уже убедились на примере ФРС, даже результаты подковерных схваток за ресурсы не всегда очевидны;
Начали создавать ФРС Рокфеллеры, а закончили Морганы; так чья это была победа? Или вспомните историю неудачного выдвижения Нельсона Рокфеллера в президенты США. Можем ли мы однозначно сказать, уменьшилось ли в итоге влияние Рокфеллеров на американскую политику? Или же, с учетом продвижения хорошо проспонсированного Киссинджера на пост второго человека в государстве, наоборот, увеличилось?
что же касается самих боевых действий, то они и вовсе остаются тайной за семью печатями, в том числе и для их непосредственных участников.
Читатель. Вот даже как?! Но тогда откуда вы сами узнали, как там ведутся боевые действия и какие у них правила?
Теоретик. Вот для этого на самом деле и нужны теоретики. В отличие от практика, все свое время посвящающего сиюминутным властным раскладам, теоретики обладают достаточным свободным временем, чтобы изучить многочисленные схватки прошлого, в особенности те, где победитель хорошо известен. На основе анализа подобных уже завершившихся событий и формулируются общие правила, которые работают в большинстве случаев. Рассмотрим один из самых показательных примеров борьбы за ресурсы, случившийся в XX веке – еще схватку Рокфеллеров и Морганов, в которой Рокфеллеры отыгрались за понесенное в 1908-1913 годах поражение.
К началу 1930-х годов в группировка Морганов
После смерти Дж.П. Моргана-старшего эту группировку формально возглавлял его сын, Дж. П. Морган-младший, однако реально решения принимались несколькими крупнейшими совладельцами финансовой империи, наиболее публичным из которых был Томас Ламонт. Юридически группировка Морганов базировалась на компании J.P. Morgan & Со, совладельцами которой и были «партнеры» Моргана (владевшие иногда большими долями, чем сам Морган). Эта группировка контролировала два банка, First National и National City, а те, в свою очередь, сотни крупных и мелких корпораций.
по-прежнему занимала главенствующее положение в американской экономике; в 1933 она включала в себя 89 корпораций, производивших около 30% ВВП США. Контроль Морганов над дочерними корпорациями обеспечивался за счет совмещения банковской и инвестиционной деятельности: на привлеченные в банки средства приобретались крупные пакеты акций, позволявшие проводить в советы директоров нужных людей. При этом широко практиковалась система взаимозависимых директоратов, когда одни и те же люди (по большей части – партнеры «Морган и Кº») входили в советы нескольких корпораций.
В 1929 году 167 партнеров Морган и К° занимали 2450 (!) мест во взаимозависимых директоратах различных корпораций [Кори, 2012].
Группировка Рокфеллера, несмотря на внушительное личное состояние
Составлявшее 1,4 млрд тогдашних долларов, или 1,5% ВВП; по личному состоянию Рокфеллер далеко опережал Моргана-младшего, но по количеству контролируемых компаний и совокупному влиянию на экономику столь же значительно отставал от Морган и К°
своего основателя, Джона Рокфеллера-старшего, контролировала значительно меньший сектор экономики (75% от производства нефтепродуктов и примерно 10% финансов); и ее дальнейшему росту уже ощутимо препятствовала вездесущая «Морган и Кº». Как же Рокфеллерам удалось потеснить экономически более могущественного противника?
Рокфеллеры задействовали ресурс государственной власти. Еще с 1929 года в американской экономике начался серьезный кризис, позднее названный Великой депрессией; ответственность за резкое ухудшение жизни большинство американцев возлагало на «жирных котов», богатейших банкиров, не сумевших (в отличие от 1907 года) спасти экономику от депрессии. Сложилась благоприятная обстановка для изменения правил игры в крупном бизнесе, и один из самых преданных вассалов Рокфеллера, Уинтроп Олдрич,
Уинтроп Олдрич (1885-1974) – американский банкир, сын Нельсона Олдрича, президент Chase National Bank в 1930-1955 годах, в 1931 году перехвативший контроль над ним у Морганов и включивший этот банк в империю Рокфеллеров. Именно Олдрич лично обучал банковскому делу и прочим премудростям Власти ныне действующего главу дома Рокфеллеров, Дэвида Рокфеллера (р. 1915)
начал действовать.
Очевидной причиной кризиса 1929 года (как и прочих финансовых кризисов) было увлечение банков игрой на фондовом рынке, в результате которого резкое падение цен на акции приводило к исчезновению денег вкладчиков. Поэтому еще с 1930 года уже знакомый нам Картер Гласс продвигал проект закона, запрещающего публичным банкам размещать деньги в финансовых активах. При республиканской администрации Гувера этот закон так и не прошел дальше конгресса; однако в 1932 году выборы выиграл демократ Франклин Рузвельт, взявший курс на усиление государственного регулирования. Рузвельт сразу же предложил Глассу (работавшему в администрации Вильсона, ставшей основным «кадровым резервом» демократов) должность министра финансов, однако из-за настойчивых попыток Гласса продвинуть к себе в заместители двух людей Моргана, Леффингуэлла и Гилберта, назначение так и не состоялось. Тем не менее законопроект Гласса теперь имел все шансы на поддержку президента, и игрок такого уровня, как Уинтроп Олдрич, увидел в этом свой шанс.
Первоначально проект Гласса предполагал регулирование только публичных (акционерных) коммерческих банков, к числу которых как раз и относился совсем недавно перехваченный Олдричем у Морганов Chase National Bank. Уинтроп Олдрич разгадал план Гласса – пожертвовав для вида крупнейшими банками, в которых положение Морганов и так было довольно шатким, сохранив финансовую империю, переместив контроль в частные банки, – и сразу же понял, как превратить моргановский законопроект в его полную противоположность.
8 марта 1933 года Олдрич публично объявил о разделении коммерческой и инвестиционной деятельности в Chase National Bank, о своей полной поддержке законопроекта Гласса и о необходимости дополнить его более жесткими пунктами. Олдрич предлагал распространить госрегулирование и на частные банки, предписать всем банкам без исключения разделить коммерческую и инвестиционную деятельность и, самое главное, запретить «взаимозависимые директораты», то есть участие инвестиционных банков в управлении компаниями, акциями которых они владеют.
Последний пункт означал смертный приговор «Морган и Кº», поскольку вся их империя была построена на банковском контроле над дочерними корпорациями;
Рокфеллеры использовали более замаскированный контроль, через инвестиционные фонды; именно он сегодня стал основным способом владения корпорациями, при котором имена реальных собственников сохраняются в полной тайне
разумеется, Гласс не пожелал менять законопроект.
Поэтому сразу же после своего сенсационного заявления Олдрич начал формировать коалицию, способную продавить принятие нужной версии закона.
Он воспользовался связями своего друга, Гордона Очинклосса, который был женат на дочери знаменитого полковника Хауза.
Эдуард Хауз (1858-1938) – американский политик, «правая рука» президента Вильсона, советник президента Рузвельта, сыгравший решающую роль в разделе мира по итогам Первой мировой войны и сохранявший свое влияние в демократической партии США до самой смерти
Олдрич встретился с Хаузом, заинтересовал его своим проектом и с его помощью добился встречи не только с министром экономики Роупером, но и с самим Рузвельтом. Роупер сразу поддержал позицию Олдрича, но для убеждения Рузвельта требовались дополнительные усилия. Олдрич обратился к члену совета директоров своего банка, Винсенту Астору,
Винсент Астор (1891-1959) – американский бизнесмен из династии миллионеров Асторов
который не только приходился Рузвельту двоюродным братом, но и много лет был его ближайшим другом. Другим союзником Олдрича выступил банкир Аверелл Гарриман
Аверелл Гарриман (1891-1986) – американский предприниматель и политик, в числе прочего руководитель программы ленд-лиза и посол США в СССР в 1943-1946 годах
(сын Эдварда Гарримана, уже упоминавшегося конкурента Моргана в начале века), также друживший с Рузвельтом и позднее вошедший в его администрацию.
С их помощью Олдричу удалось убедить Рузвельта (и без того критически относившегося к Морганам);
Гласс был поставлен перед выбором – либо закон Гласса в версии Олдрича, либо закон другого сенатора, и сдался. 16 июня 1933 года «Банковский закон» прошел все инстанции и был подписан президентом Рузвельтом;
четвертьвековому доминированию Морганов в экономике США пришел конец.
Читатель. Не такая уж и сложная интрига. Если у тебя в совете директоров лучший друг президента...
Теоретик. Не такая уж и сложная она лишь в нашем предельно упрощенном изложении. Конечно, Астор был другом Рузвельта, но в совет директоров он попал еще в те времена, когда банк контролировали Морганы, и Олдричу стоило немалых усилий (о которых мы просто ничего не знаем) перетащить Астора на свою сторону.
Очинклосс мог помочь Олдричу встретиться с полковником Хаузом, но убедить полковника предпринять какие-то действия Олдрич должен был уже самостоятельно.
Теперь, когда у нас перед глазами есть конкретный эпизод борьбы за ресурсы в условиях олигархии, мы можем сформулировать основные правила, по которым ее ведут успешные игроки.
Во-первых, вы заметили, за что боролись две могущественные группировки? Не за назначение своего лидера первым министром и не за тюремное заключение или конфискацию имущества противника; борьба велась за отдельные положения закона, менявшего установленные для всех правила игры. В отличие от привычного нам феодализма, законы при олигархии действительно соблюдаются, поскольку отражают элитный консенсус и определяют легитимность существования властных группировок. Можно сказать, что, «вступая в ряды олигархов», сюзерены властных группировок отказываются от нарушения общепринятых правил в обмен на гарантии сохранения жизни, собственности и социального статуса. Морганы потерпели в 1933 году сокрушительное поражение, но каждый из более чем сотни партнеров «Морган и К0» сохранил все возможности для дальнейшей игры; а чем бы для них закончилась проигранная гражданская война?
Во-вторых, обратите внимание, кто непосредственно проводил решающее сражение между Морганами и Рокфеллерами. Вовсе не Рокфеллер-младший,
Старший Джон Д. Рокфеллер хоть и был еще жив, но давно отошел от управления своей империей
и не Морган-младший; формированием элитного консенсуса по проблемному вопросу занимались наиболее подходящие лица – банкир Олдрич и специалист по финансовой политике Гласс. Сколачивание коалиции в условиях олигархического правления – сложнейшее искусство, ведь каждому новому союзнику нужно не только описать его выгоду от предлагаемого изменения правил игры, но и добиться, чтобы он в эту выгоду действительно поверил. Поэтому при олигархической власти профессиональный рейтинг становится важнее командного, и на роль «генерала» каждого отдельного сражения выдвигается наиболее квалифицированный специалист. Сейчас вы наверняка вспомнили Киссинджера, и правильно сделали: именно эта особенность олигархической власти (основанной на постоянном формировании временных коалиций) и позволила ему сделать головокружительную карьеру за счет своего таланта переговорщика.
В-третьих, история борьбы за «Банковский закон» наглядно показывает родоплеменной характер олигархической власти. Олдрич приходился хоть и дальним, но родственником Рокфеллеру; добраться до Рузвельта ему помогли знакомства с родственником Рузвельта, Астором, и с родственником значимого для Рузвельта человека, Хауза. Главным союзником Олдрича стал Аверелл Гарриман, наследник одного из самых непримиримых конкурентов «Морган и Кº» Эдварда Гарримана. Происхождение из древней семьи настолько высоко ценилось в американском обществе, что даже сам Дж. П. Морган-старший приписывал себе родословную, восходящую к знаменитому пирату XVII века Генри Моргану.
Причину такого внимания к происхождению можно понять, сравнив нашу историю с наблюдением Макса Вебера. В «Протестантской этике» он замечает, что многие приехавшие в Европу американцы при первом же знакомстве настойчиво подчеркивали свою принадлежность к церковной общине своего родного города, которая, казалось бы, меньше всего должна была интересовать европейцев. Вебер объяснял это тем, что из таких общин изгонялись запятнавшие себя люди и принадлежность к ним являлась «визитной карточкой» достойного доверия человека. Точно такой же механизм и обеспечивает родоплеменной характер олигархической власти: при прочих равных условиях мы больше доверяем людям, которых знаем, то есть тем, с кем постоянно общаемся и чей жизненный путь нам хорошо знаком. Родственники, ближние и дальние, с которыми в высшем свете принято регулярно встречаться, – первые кандидаты на эту роль. Заявившись к Рузвельту «с улицы» (даже будучи президентом одного из крупнейших банков), Олдрич не имел бы никаких шансов быть правильно понятым («еще один банкир-проситель»). Заручившись поддержкой родственников и ближайших друзей Рузвельта, Олдрич вошел в круг «своих» американского президента и обеспечил себе заинтересованное отношение.
Читатель. Это что же получается? В американском «демократическом» обществе все вопросы решаются через родственников?!
Теоретик. Все вопросы Власти – безусловно. Даже в привычной нам феодальной пирамиде вы должны доверять своим вассалам и не возьмете в них первых встречных. Для будущих олигархов входной билет стоит еще дороже: от них требуется уже не преданность одному человеку,
Вассал, преданный своему сюзерену и всегда следующий его указаниям, не может быть самостоятельным участником олигархических коалиций. С ним не о чем договариваться – дела можно вести только с его сюзереном. Поэтому участники олигархических группировок располагают значительно большей свободой действий, а лидеры таких группировок не обладают полной властью над своими партнерами (почему и называются у нас лидерами, а не сюзеренами)
а преданность всей правящей элите, гарантирующая соблюдение общепринятых правил. Обеспечить такую преданность может либо принадлежность к элите с детских лет (благодаря чему ценности и правила поведения намертво закрепляются в характере), либо безукоризненная личная репутация кандидата в глазах многих олигархов. Поскольку заслужить доверие даже одного олигарха весьма непросто, большую часть олигархии всегда составляет наследственная элита.
Читатель. То есть мне, чтобы попасть в мировую элиту, нужно с ней породниться?
Теоретик. Это самый надежный, хотя и не самый быстрый путь в элиту. Рассмотрим карьеру уже упоминавшегося нами политика, поднявшегося от сына племенного вождя до Генерального секретаря ООН. Кофи Аннан родился в 1938 году в управляемой англичанами Гане, получил в 1958–1962 годах экономическое и управленческое образование в Швейцарии и в США. В 1962 году, в возрасте 24 лет, он устроился на работу (разумеется, по протекции своих преподавателей) во Всемирную организацию здравоохранения (там же, в США) и начал обычную карьеру чиновника в среде международной бюрократии. Через 18 лет он дослужился до поста директора ооновской комиссии по делам беженцев в Швейцарии, и только здесь ему наконец улыбнулась удача. Там же, в швейцарском офисе ООН, работала юристом Нани Лагергрен; Кофи Аннан с ней познакомился, приглянулся,
В те годы Кофи Аннан был весьма импозантен, его даже путали на улицах с популярным актером Морганом Фрименом
и в 1984 они поженились. С этого момента карьера Аннана резко пошла в гору, с 1987 года он занимал должность помощника Генерального секретаря, а в 1996 году стал первым чернокожим Генеральным секретарем ООН. Не слишком быстрая, но, если принять во внимание начальные условия, несомненно блестящая карьера!
Впрочем, существует и другой, более быстрый способ. Завести, как Киссинджер, устойчивые связи с несколькими президентами США, Генеральными секретарями КПСС, и далее по списку. Подумайте сами, успех на каком из двух путей более вероятен?
Читатель. Согласен, удачная женитьба выглядит предпочтительнее. Но даже на нее нужно работать много лет...
Теоретик. Не правда ли, теперь первая часть, про вхождение во Власть, кажется вам легкой прогулкой? Вот потому-то олигархия и сильнее, при прочих равных условиях, феодальной пирамиды: отбор вассалов в ней куда длительнее, строже, а значит, и надежней. Обратной стороной этой надежности является ее закрытость: попасть в олигархию довольно сложно. Однако вспомните, сколько лет требовалось лучшим игрокам во Власть, чтобы получить статус первого министра; вхождение в круг олигархов требует сопоставимых, но не сверхчеловеческих усилий.
Основная проблема при этом заключается в том, что «втираться в доверие» приходится уже не к отдельному человеку, а ко всей правящей элите.
Единственный способ это сделать – вести дела, пусть даже совершенно незначительные, с теми, кто в элиту уже входит; причем в отличие от монархии, где все внимание нужно концентрировать на единственном человеке, здесь, наоборот, важно взаимодействовать с как можно большим числом олигархов. Пусть каждый из них знает, что есть такой инициативный и вроде бы порядочный человек. А вы, в свою очередь, будете знать, через кого из родственников и близких друзей лучше подобраться к интересующим вас людям.
Иллюстрацию к сформулированному только что первому правилу (назовем его правилом инфильтрации в элиту) мы уже приводили в первой главе. Помните Ротшильда, устраивавшего помпезные балы в Париже? При его деньгах это был самый быстрый способ стать «своим» для значительного числа парижских аристократов. Посетив несколько раз прием у «выскочки», большинство людей подумает что-то вроде «это не простой человек, раз лично я заглядываю к нему в гости», и он станет пусть еще не своим, но уже принятым в обществе человеком. Здесь работает та же система, что и в любой властной группировке: для попадания в ее «шлейф» не требуется присяга сюзерену, достаточно просто вести с группировкой совместные дела.
Лишь с момента, когда вы попадаете в крут людей, с которыми говорят олигархи,
Мы почерпнули эту формулировку из «Волшебника Земноморья» Ле Гуин, где главный герой имел прозвище «человек, с которым говорят драконы»
перед вами открывается возможность по-настоящему сыграть в высшей лиге. Для этого нужно примкнуть к одной из постоянно формирующихся временных коалиций и качественно выполнить свою часть работы по ее усилению.
Читатель. О какой «работе» вы говорите? Чем конкретно занимаются игроки при формировании олигархических коалиций?
Теоретик. Если коротко, то придумывают новые правила. Эти правила могут быть сформулированы в виде законов (и это ваш шанс, если вы – квалифицированный юрист), в виде меняющих общественное мнение концепций (случай Киссинджера, начинавшего как теоретик внешней политики) и даже в виде политических и правовых учений, формирующих умы следующих поколений элиты (высший пилотаж борьбы за Власть, доступный лишь очень древним и хорошо понимающим, что они делают, семьям).
Англосаксонское прецедентное право как нельзя лучше соответствует олигархической системе правления: буквально каждая конфликтная ситуация создает возможность слегка подправить обязательные для всех законы и тем самым изменить баланс сил. В России мы чаще всего сталкиваемся с попыткой создания новых правил путем заказных кампаний в средствах массовой информации, имеющих целью снизить доверие элиты к своей жертве.
Результативность таких кампаний тем ниже, чем менее олигархическим и более феодальным является реальное устройство Власти
Практик. Вообще, людей, которые понимают и чувствуют, как можно менять или варьировать правила, мало. И, как правило, они это используют для достижения личных целей, например чтобы заработать денег. Для примера можно привести историю с системой «Платон» – да, ее организаторы хорошо воспользовались своим правом менять правила (которое они получили своим статусом во власти). Но итоговый результат, с учетом проблем с возвратом кредитов и так далее, может оказаться и далеко не таким позитивным, поскольку репутационные издержки (то есть позиция группировки во власти) оказались очень велики. А все дело в том, что думать нужно не о деньгах, а о Власти!
Теоретик.
В общем, в хорошей схватке за пересмотр правил работа найдется для всех.
Наше второе правило связано не с этими профессиональными занятиями, а с общей стратегией формирования коалиций. В любой олигархии существуют сильные и слабые группировки; попробуйте ответить на вопрос: с какими из них выгоднее объединяться?
Читатель. Поскольку в олигархии все совсем наоборот, чем при феодализме, подозреваю, что объединяться выгоднее со слабыми. Но почему?!
Теоретик. Дело в том, что взаимодействие
Мы пишем «взаимодействие», а не «борьба», поскольку отношения между разными командами могут быть и враждебными, и союзническими, причем даже одновременно
властных группировок при олигархии напоминает средневековую европейскую политику, когда десятки небольших государств непрерывно интриговали друг против друга, легко переходя от войн к союзам и обратно. Именно в этих условиях был сформулирован знаменитый «закон союзов» Макиавелли:
«...уместно заметить, что лучше избегать союза с теми, кто сильнее тебя, если к этому не понуждает необходимость... в случае победы сильного союзника ты у него в руках, государи же должны остерегаться попадать в зависимость к другим государям» [Макиавелли, 2003, с. 111-112].
Выживание слабого государства в окружении более сильных возможно лишь в условиях конкуренции этих сильных между собой.
На этот счет существует даже математически точный пример – задачка о «трехсторонней дуэли». Три стрелка, в порядке убывания меткости А, Б и В, устраивают дуэль, поочередно получая право на выстрел, и начинает самый плохой стрелок, В. Так вот, чтобы прожить подольше, ему следует стрелять в воздух. В этом случае стрелку Б будет выгоднее пытаться убить А, а вот если стрелок В выстрелит в кого-то из противников, и не дай Бог, попадет, то оставшийся более искусный стрелок займется уже самим В
Точно так же самостоятельное развитие слабой властной группировки возможно лишь при условии, что более сильные группировки не обращают на нее внимания, решая более важные проблемы. Объединившись с сильным союзником, группировка мгновенно обращает на себя внимание столь же сильных противников, и попадает в уязвимое положение. Поэтому второе правило олигархии звучит так: объединяться со слабыми против сильного. Сильный общий противник (такой, как «Морган и К°», бывшая на пике могущества сильнее и Рокфеллеров, и даже американского правительства) создает мощный стимул для объединения более слабых;
В 1990-е годы в России этот прием был доведен до уровня анекдота – раз за разом очередную группировку отстраняли от власти, выставляя ее главного сюзерена «преемником» Ельцина. Как вы теперь понимаете, происходило это вовсе не из-за мстительности самого Ельцина, а потому, что против «преемника» объединялись все остальные команды
коалиция же с ним самим может быть в любой момент разорвана, поскольку сильный не слишком нуждается в помощи слабого.
Второе правило олигархии прямо противоречит аналогичному правилу для феодальной власти, и является той «лакмусовой бумажкой», которая отличает настоящих олигархов от обычных людей:
«Андрей Васильев
Васильев, Андрей Витальевич (р. 1957) – известный российский журналист, редактор газеты «Коммерсант» в 1999-2005 годах
рассказывал, как спустя много лет спросил у Бадри Патаркацишвили:
Бадри Патаркацишвили (1955-2008) – российский и грузинский бизнесмен, ближайший деловой партнер Бориса Березовского
– Вы ведь действительно тогда победили, смели коммунистическую заразу. Зачем вы потом рассобачились? Причем начались действительно войны. А ведь олигархический капитализм – этап, через который прошли и другие страны. Это несколько центров интересов, потом возникает демократия как поляна примирения... А когда вы рассобачились, вас по одиночке всех удавили.
– А знаешь почему? – ответил Бадри Патаркацишвили. – Потому что мы были никакие не олигархи. Это вы нас называли олигархи, а мы на самом деле были кооператоры. Просто очень богатые, но ларечники...» [Млечин, 2012, с. 249].
Так что перед тем, как следовать второму правилу олигархии, еще и еще раз убедитесь, что вы действительно имеете дело с олигархическим правлением (согласно таблице 1). Среди «кооператоров» попытка объединяться со слабыми против сильных закончится катастрофой: Вас предадут все.
Читатель. А как узнать, кооператоры вокруг или олигархи? На словах-то все за мир, дружбу и демократию...
Теоретик. Во-первых, далеко не все «за демократию» даже на словах. Помните формулировку «должен быть главный, и все должны его слушаться»? Ее московские бандиты высказывали открыто, ничуть не стесняясь; столь же прямо выражался и Сталин, интересуясь у Черчилля: «А сколько дивизий у папы Римского?»
Черчилль, воспитанный в традициях олигархического правления, «мягкой силы», создания коалиций и всего такого, чуть со стула не упад от этих слов (благодаря чему они и остались в истории). Возможно, именно в этот момент он решил, что со Сталиным невозможно никакое долгосрочное сотрудничество, и сделал тем самым первый шаг к холодной войне
Во-вторых, убеждения человека проявляются не только в ответах на стандартные вопросы («поддерживаешь мир во всем мире?»); его аргументы, приводимые в дискуссиях (особенно примеры из жизни, «был у нас такой, дали по башке, сразу все понял»), также являются следствием определенной картины мира. То, в чем человек по-настоящему убежден, что он впитал с молоком матери, во что он действительно верит, невозможно скрыть при обсуждении серьезных вопросов.
Скрыть свои убеждения можно, представив обсуждаемые вопросы несерьезными; так поступал нынешний президент США Барак Обама, воздерживаясь от голосований в сенате США (когда он был еще просто сенатором от Иллинойса). Отсутствие позиции лучше, чем неприемлемая позиция; таким образом, Обама сумел понравиться большей части избирателей. Но переговоры между олигархами – это не голосование в Сенате: с человеком без позиции просто не станут разговаривать
Вот показательный пример работы убеждений в американской элите, придерживающейся принципов «святости частной собственности, ограниченных прав государства и личной свободы граждан». В октябре 1961 года в США был подготовлен план ядерной войны с Советским Союзом,
Это был самый острый момент так называемого Берлинского кризиса, когда СССР в нарушение Потсдамского договора построил Берлинскую стену и тем самым прекратил свободное перемещение граждан между западной и восточной зонами Берлина. США нужно было как-то реагировать на нарушение договора, и одним из рассматриваемых вариантов была ядерная война
предусматривающий нанесение ударов по военным объектам СССР и гибель миллиона советских граждан (и 500 тысяч американцев) в ходе последующих боевых действий. Автор этого плана, советник Кеннеди Карл Кайзен, представил его президентскому совету и получил в ответ следующую реакцию:
«Специальный советник президента Тед Соренсен выкрикнул: "Ты сумасшедший! Мы не должны позволять парням вроде тебя находиться здесь". Маркус Раскин, как и Кайзен, член Совета по национальной безопасности, перестал разговаривать с Кайзеном, выслушав его доклад. "Чем мы лучше тех, кто приспособил для своих целей газовые печи, или тех, кто строил дороги для поездов смерти в нацистской Германии?" – с гневом спросил он Кайзена» [Кемп, 2013, с. 460].
Схожими ценностными позициями обладал и другой представитель правящей элиты, на этот раз – советской. В том же 1961 году была испытана советская Царь-бомба (мощностью около 60 мегатонн), и ее разработчик, физик Андрей Сахаров, быстро придумал ей практическое применение. Он предложил сделать большую торпеду, которая доставит бомбу от океанской подлодки к побережью США и там взорвется, вызвав катастрофическое цунами. Свою идею он тут же рассказал контр-адмиралу, герою Советского союза Петру Фомину (отвечавшему за ядерное вооружение флота), и вот как тот отреагировал:
«Он был шокирован "людоедским" характером проекта и заметил в разговоре со мной, что военные моряки привыкли бороться с вооруженным противником в открытом бою и что для него отвратительна сама мысль о таком массовом убийстве» [Сахаров, 1996].
Поэтому любые кандидаты в элиту проходят тщательное тестирование на соответствие личных убеждений и базовых ценностей сложившемуся элитному консенсусу.
В отличие от монархии, где схожее тестирование проводит один человек (благодаря чему можно войти к нему в доверие, играя на личных особенностях и интересах), здесь экзаменаторами выступает множество людей. Чем с большим числом олигархов вы знакомитесь, тем тщательнее вас проверяют на благонадежность; пройти этот многоступенчатый фильтр без искренней веры в правильность мировоззрения правящей элиты практически невозможно.
Но точно так же, как они проверяют вас, вы можете проверять их! Как только вы добрались до реальной задачи по формированию временной коалиции, как только с вами стали разговаривать – ценности и убеждения окружающих вас людей проступают сквозь обычные «разговоры в пользу бедных». И если среди этих убеждений преобладает «подчиняюсь правилам, а не личностям», вы можете быть уверены: вас окружают настоящие олигархи.
Читатель. Олигархи вокруг хороши, когда ты сам олигарх. А если я не согласен с их «элитным консенсусом»?!
Теоретик. Вот мы и добрались до третьего правила олигархии. Поскольку личные убеждения являются основой олигархической власти, человек с «неправильной» картиной мира как правило не допускается к участию в реальной политике. Если вы не разделяете элитный консенсус, вам придется решать свои вопросы, действуя через посредников,
Как Ходорковский пытался решать свои вопросы через лорда Оуэна
являющихся действующими олигархами. Проникнуть в ряды правящей элиты, не перестроив свои привычки и образ мысли под существующие в ней традиции, можно лишь в исключительном случае.
Читатель. В каком?
Теоретик. В условиях острого кризиса, угрожающего существованию всей правящей элиты. В таких ситуациях входные фильтры слабеют, традиции, приведшие к столь плачевному результату, отодвигаются в сторону, и на короткий период доступ в элиту предоставляется всем необходимым для ее спасения сюзеренам. Вот в таких условиях вы можете попасть в элиту, даже не разделяя предыдущий элитный консенсус.
Собственно, именно так элитный консенсус и меняется: до 1929 года американский истеблишмент стоял на позициях «свободного рынка» и ни в грош не ставил государственное регулирование, но когда грянула Великая депрессия, элита быстро поменяла свои убеждения и принялась петь осанну антикризисному менеджеру Рузвельту. Потому что Рузвельт ее реально спас
Читатель. Так-так, с этого места поподробнее!
Теоретик. Совсем напротив, уважаемый Читатель, на этом месте мы остановимся. Цель, которую мы ставили в начале книги, достигнута. Вам стала интересна карьера во Власти, и вы увидели перед собой захватывающие перспективы. С этого момента мы желаем вам все меньше и меньше читать про Власть, а все больше и больше применять полученные знания на практике. А чтобы вам было легче это сделать, давайте еще раз повторим основные положения теории Власти.
0 коммент.:
Отправить комментарий