Лестница в небо. Глава 2. Арена со львами. 2. Монархия или олигархия?

Одинаковые методы, разные результаты

Теоретик. 8 ноября 1960 года демократ Джон Кеннеди победил республиканского кандидата Ричарда Никсона и стал самым молодым президентом за всю историю США.

 С незначительным перевесом по голосам (около 100 тысяч), но с подавляющим перевесом по выборщикам (303 к 219) благодаря победам в ключевых штатах.

 На формально главные должности своего кабинета Кеннеди назначил политических тяжеловесов, 

Таких, как республиканец Дуглас Диллон, ставший министром финансов, или директор фонда Рокфеллера Дин Раск, назначенный госсекретарем.

однако все ключевые решения принимал самостоятельно, сформировав для этого команду своих персональных помощников. 

 Именно эту команду жена Кеннеди Жаклин назвала «Камелотом», подразумевая дух рыцарского Круглого стола. На деле, конечно, в Камелоте велась точно такая же подковерная борьба за власть, как и во всех прочих подобных местах, с поправкой на молодость (средний возраст 45 лет), а значит, и меньшую квалификацию собравшихся там игроков. Но это уже другая история.

В нее входили выдающийся спичрайтер Теодор Соренсен, придумавший прославившую Кеннеди фразу: «Не спрашивай, что твоя страна сделала для тебя, спрашивай, что ты можешь сделать для своей страны»; не менее выдающийся историк Артур Шлезингер, автор получившей Пулицеровскую премию книги о становлении американской демократии «Эпоха Джексона»; профессор Гарварда по госуправлению Макджордж Банди и другие не менее именитые ученые.

Кеннеди хотел создать «команду мечты» – и добился своей цели. Впервые в истории США интеллектуалы заняли столь высокие посты в государственном управлении и получили возможность непосредственно влиять на принятие решений о судьбах Америки. Казалось, сбылась вековая мечта о «республике ученых», обществе, управляемом «мудрецами» (как прозвала советников Кеннеди американская пресса); успех столь блестящей команды представлялся гарантированным, и Соренсен уже обсуждал с Кеннеди будущую книгу, которую предполагалось написать о лучшем американском президенте по окончании его второго срока.

Разумеется, эти розовые мечты разбились вдребезги при первом же столкновении с реальностью. Чтобы успешно заниматься политикой, нужно разбираться в теории Власти, а не в истории, юриспруденции или литературе.

 «Камелот» предоставил многим интеллектуалам лифт на высшие этажи Власти; кто же из них и каким способом сумел закрепиться на самом верху и войти в состав американской правящей элиты?

Читатель. Что-то я никого не припоминаю. По-моему, никто и не должен был закрепиться – интеллектуалы слишком много о себе думают, чтобы преуспеть во Власти.

Теоретик. И тем не менее такой человек нашелся. Им оказался политолог и дипломат Генри Киссинджер,

Генри Киссинджер (р. 1923) – американский ученый, дипломат и государственный деятель, сыгравший решающую роль в формировании американской внешней политики в 1970-е годы (окончание войны во Вьетнаме, партнерство с Китаем, примирение арабов с Израилем, политика разрядки в отношениях с СССР – вот лишь некоторые успешные проекты Киссинджера). Разумеется, за столь активную и самостоятельную деятельность его считали и главным врагом СССР, и советским шпионом. Наша реконструкция пути Киссинджера к власти основана на его биографии [Isaacson, 1992].

работавший в администрации Кеннеди «на полставки». К моменту, когда Кеннеди начал собирать свою команду мечты, Киссинджер уже заслужил репутацию эксперта своей книгой «Ядерное оружие и внешняя политика»

 В 1958 году было продано 70 тыс. экземпляров этой книги, в то время как уже 10 тыс. экземпляров считались (и до сих пор считаются) уровнем бестселлера.

 (1957) и как раз закончил вторую («Необходимость выбора», 1961), посвященную той же теме. Однако между славой ученого и самой скромной позицией во Власти лежит пропасть; преодолевать ее Киссинджер начал в 1958 году, познакомившись с Кеннеди через его спичрайтера Соренсена. Оценив потенциал Кеннеди, Киссинджер в 1960 году вступил в Демократическую партию

 Чтобы оценить важность этого решения, нужно знать, что с середины 50-х годов Киссинджер тесно сотрудничал с республиканскими политиками в рамках рокфеллеровского Совета по международным отношениям и свою книгу о ядерном оружии написал как раз на основе одного из тамошних проектов. Так что переход в демократы был для Киссинджера сознательным и рискованным шагом на пути к Власти.

 и попросил своего друга Шлезингера замолвить за себя словечко перед будущим президентом. В результате в феврале 1961 года Кеннеди лично принял Киссинджера в Белом доме и пригласил поработать консультантом у своего советника по национальной безопасности, Макджорджа Банди.

Формально Банди, занимавший должность декана в Гарварде, был выше по статусу, чем простой преподаватель 

В 1961 году Киссинджер работал в Гарварде в статусе «приглашенного» профессора, а статус полного получил лишь в 1962 году.

Киссинджер, и подобная подчиненность выглядела логичной. Однако Киссинджер метил куда выше, чем в вассалы перспективного правительственного консультанта; поэтому он принял нелегкое, но в данной ситуации вполне обоснованное решение 

 Дальнейшая карьера Банди говорит о том, что Киссинджер правильно рассчитал политические расклады: в 1966 году Банди ушел с государственной службы и до самой пенсии проработал директором фонда Форда, лишившись какого-либо влияния в правительственных кругах.

– действовать через голову своего начальника (не принося ему вассальной присяги). 

Вскоре для этого возникла отличная возможность; 7 апреля 1961 года лидер СССР Никита Хрущев объявил, 

Находившаяся по международным соглашениям под контролем советских войск, но не принадлежавшая в явном виде ни Западной, ни Восточной Германии.

что восточная часть Берлина будет передана ГДР, и тем самым активизировал «берлинский кризис». Кеннеди нужно было как-то реагировать (воевать? сдаваться?), и он потребовал от своих консультантов обоснованных рекомендаций.

Киссинджер ухватился за представившуюся возможность и в короткие сроки написал 32-страничный «Меморандум для президента», где изложил свое понимание ситуации: идти на уступки СССР нельзя, поскольку это приведет лишь к требованиям следующих уступок

 Что и подтвердилось уже в следующем году, в ходе Карибского кризиса. Киссинджер был прав, но правильность советов – не самое важное в политической карьере; нужно, чтобы вышестоящим сюзеренам еще и хотелось им следовать. Этому Киссинджеру еще предстояло научиться.

Меморандум лег на стол Кеннеди, но с сопроводительной запиской Банди, гласившей: «Этот план не оставляет Вам никакого выбора»,

– что на языке Власти означало «Киссинджер уже все решил за Вас». Разумеется, Кеннеди это не понравилось, план Киссинджера не был принят, его отношения с Банди ухудшились,

Дело дошло до открытого скандала – в ходе командировки в Израиль Киссинджер допустил на пресс-конференции резкие высказывания в адрес Пакистана, и Банди направил Киссинджеру телеграмму: «Если не заткнетесь, я вас уволю!» Вот прямо так и написал [Isaacson, 1992].

 и в октябре 1961 года ему пришлось выйти в отставку. Киссинджер приобрел бесценный опыт и связи, но на тот момент казалось, что как раз он, а не Банди или Шлезингер, навсегда покидает большую политику.

Читатель. А на самом деле оказалось наоборот? Я правильно понимаю, что после убийства Кеннеди

 Напомним, что Кеннеди был убит 22 ноября 1963 года.

 вся его команда лишилась работы, а вот клеймо «вассал Кеннеди» сохранила? А Киссинджер успел вовремя покинуть тонущий корабль?

Теоретик. Судя по своей дальнейшей карьере, Киссинджер был способен сообразить, насколько опасно приносить Кеннеди вассальную присягу. Прекрасным примером «клейма», о котором Вы говорили, служит дальнейшая биография Артура Шлезингера, долгие годы не оставлявшего надежду снова вернуться в коридоры власти. В 1964 году он покинул правительство (которое теперь возглавлял Линдон Джонсон, при Кеннеди практически не принимавший участия в делах); в 1966 году получил свою вторую Пулицеровскую премию за книгу «Тысяча дней: Джон Кеннеди в Белом доме»; в 1968 году участвовал в президентской кампании Роберта Кеннеди,

 Закончившейся убийством Роберта Кеннеди 5 июня 1968 года (справедливости ради надо заметить, что на момент убийства Кеннеди немного проигрывал своему основному конкуренту, Юджину Маккарти, а в итоге кандидатом от демократов и вовсе стал политический назначенец Линдона Джонсона Хуберт Хамфри).

 а в 1980-м – в кампании еще одного из братьев Кеннеди, Эдварда. Однако участие в большой политике за пределами «клана Кеннеди» оказалось для Шлезингера невозможным.

А вот Киссинджер, сохранивший свободу рук, планомерно продолжал поиски подходов к верховной власти. Вернувшись к преподаванию в Гарварде, он продолжил публикацию статей, посвященных политике в эпоху ядерного оружия. Киссинджеру удалось нащупать решение основной проблемы «ядерного сдерживания»: ядерная война слишком сильное средство, чтобы пускать его в ход по небольшим вопросам, но как быть, если противник (СССР) требует решить эти вопросы в свою пользу? Каждый раз устраивать Карибский кризис? Плохой совет (однажды Киссинджер его уже давал, и хорошо помнил, чем дело кончилось). Киссинджер придумал кое-что получше: ограниченную ядерную войну, войну тактическим ядерным оружием, применение которого не выходит за рамки отдельной территории и не приводит к всеобщей ядерной войне. Вот это уже можно было предлагать президентам: подумаешь, какие-то ядерные взрывы в Европе, Америку-то они не затронут!

Тем временем США потихоньку втягивались во вьетнамскую войну и с марта 1965 года перешли к полномасштабным операциям против Северного Вьетнама. Послом США в Южном Вьетнаме был в это время Генри Лодж, с которым Киссинджер познакомился в 1964 году на конференции Республиканской партии;

Киссинджер к этому времени снова поменял партийную принадлежность, а назначение республиканцев на должности в демократических кабинетах в те годы было обычной практикой.

 столкнувшись с нарастающими проблемами, Лодж пригласил Киссинджера в качестве консультанта. На этот раз Киссинджер не упустил свой шанс и стал наращивать свое влияние в сфере вьетнамской проблемы (проверенными способами – статьями в ведущих журналах и бесчисленными личными переговорами). В июле 1967 года на очередной Пагуошской

 Пагуошское движение (названное по местечку в Канаде, где прошла первая конференция) – популярная в XX веке организация ученых, выступающих против использования ядерной энергии в военных целях.

 конференции в Париже Киссинджер познакомился с героем французского Сопротивления Раймоном Обраком

Раймон Обрак (1914-2012) – символ французского Сопротивления, был арестован гестапо, освобожден соратниками, вывезен в Лондон, после войны возглавил полицию в Марселе и жестоко преследовал всех, кого считал пособниками нацистов.

 и выяснил, что тот в годы войны был хорошо знаком с руководителем Северного Вьетнама Хо Ши Мином. У Киссинджера мгновенно возник план закулисной дипломатии, который он успешно претворил в жизнь, наладив переговорный канал с Хо Ши Мином через французских посредников. Вьетнамская война была в те годы главной головной болью любого американского правительства (прекратить – позор, вести дальше – разорение), и приобретенный Киссинджером ресурс был поистине бесценен.

Но как превратить этот ресурс в реальную власть, то есть официальную должность и серьезное влияние на президента? Киссинджер с блеском решил эту задачу, задействовав свое знакомство с Дином Раском, все еще остававшимся госсекретарем в правительстве Джонсона. Узнав о возможности прямых переговоров, Джонсон ухватился за шанс прекратить войну и направил Хо Ши Мину пакет мирных предложений. Все переговоры шли через Киссинджера, летавшего то в Париж, то в Вашингтон, подобно челноку в ткацком станке; 

Тогда у Киссинджера и возник термин «челночная дипломатия», ставший позднее его визитной карточкой.

президент Джонсон регулярно встречался с Киссинджером, 

Впрочем, периодически называя его «Шлезингер» – для босса уровня Джонсона все эти эксперты были на одно лицо.

обсуждая вьетнамские проблемы. Однако положение неформального советника президента, да еще по одному только вопросу, было совершенно неустойчиво;

 Переговоры с Хо Ши Мином быстро зашли в тупик – вьетнамский лидер потребовал прекращения бомбардировок без каких-либо обязательств, что оказалось неприемлемо для администрации Джонсона.

 нужно было развивать успех.

Трезво оценив ценность имеющихся у него ресурсов (война во Вьетнаме продолжалась, ядерное противостояние с СССР тоже, экспертов по этим вопросам в мире практически не было), Киссинджер принял решение выбрать себе подходящего президента. В президентскую гонку 1968 года вступили несколько сильных кандидатов (Линдон Джонсон, в победе которого при прочих условиях не приходилось сомневаться, неожиданно отказался от дальнейшей борьбы) – Роберт Кеннеди, Хуберт Хамфри, Ричард Никсон и внезапно решивший стать президентом Нельсон Рокфеллер. 

 До 1968 года Нельсон Рокфеллер, один из представителей династии Рокфеллеров, ограничивался неформальным контролем над республиканской партией и всеми ее кандидатами; по всей видимости, этот контроль стал ослабевать, что и привело к столь неудачному решению. Хотя Киссинджер и был знаком с Нельсоном Рокфеллером с 1955 года, он никогда не принадлежал к его ближнему кругу, и не приносил вассальной присяги.

Что сделал в этих условиях Киссинджер? Он предложил свои услуги кандидатам, которых счел наиболее перспективными для себя лично:

«В разгар президентских выборов 1968 года Генри Киссинджер связался по телефону с командой Ричарда Никсона... Киссинджер предлагал лагерю Никсона ценную конфиденциальную информацию по мирным переговорам во Вьетнаме... Люди Никсона с радостью приняли предложение. Одновременно, однако, Киссинджер искал сближения и с кандидатом от демократов Хьюбертом Хамфри, предлагая ему свою помощь. Команда Хамфри хотела получать от него конфиденциальные сведения о Никсоне, и Киссинджер предоставлял их. ”Видите ли, – говорил он людям Хамфри, – я всегда не мог терпеть Никсона 

Киссинджеру было чем подтвердить эти слова: в ходе республиканских праймериз он выступал на стороне Рокфеллера и много чего плохого сказал и написал про Никсона. Но мы помним один из законов Власти – «ничего личного». Мало ли что человек говорит и пишет; главное – какие ресурсы он приносит в группировку!

 "... В действительности он стремился к тому, что и получил в результате: гарантии высокого поста от обоих кандидатов"» [Грин, 2006, с. 212].

На выборах 5 ноября 1968 года победил Никсон (с которым до этого момента Киссинджер встречался всего один раз), и уже 25 ноября назначил Киссинджера своим советником по национальной безопасности. Сторонники Рокфеллера (считавшие Киссинджера своим человеком) встретили это назначение взрывом негодования («предатель! проститутка!»), однако сам Нельсон Рокфеллер первым поздравил Киссинджера с назначением и даже подарил ему чек на 50 тыс. долларов, «на образование детей»

Этот эпизод можно трактовать совершенно конспирологически: что Рокфеллер с самого начала делал ставку на Киссинджера, продвигая именно его (а не себя или Никсона) к рычагам государственного управления. Однако эта версия не выдерживает никакой критики: сферой влияния Киссинджера стала исключительно внешняя политика, а Нельсону Рокфеллеру требовалась вся полнота власти. Решение Рокфеллера объяснялось другими соображениями: Киссинджер оказался фигурой куда большего масштаба, чем выглядел в начале президентской кампании. С такими людьми (в условиях олигархического правления) выгоднее сохранять хорошие отношения, оставляющие возможность будущих союзов.

Формально пост советника по национальной безопасности не относился к числу самых важных в государстве (это не вице-президент, не госсекретарь и не министр финансов), однако он позволял иметь доступ к президенту в любое время, и способствовал установлению партнерских отношений. Пользуясь двумя нехитрыми, но действенными приемами,

Первый: прямая, грубая, наглая, непрерывная лесть [Кемп, «Берлин 1961»]. Второй: подготовка нескольких вариантов решений по каждому из интересующих начальство вопросов, из которых только одно лишено явных недостатков; сколько-нибудь разумный начальник его и выберет [Грин, 2006, с. 348].

 Киссинджер очень быстро стал для Никсона незаменимым;

 «Я не доверяю Генри, но он мне полезен» – так характеризовал Никсон Киссинджера перед его недоброжелателями в своей администрации [Isaacson, 1992].

 биограф Киссинджера Айзексон сравнивал его с другими выдающимися «альтер эго» президентов США – полковником Хаузом (при Вильсоне) и советником Гопкинсом (при Рузвельте). В результате после победы Никсона на выборах 1972 года его администрация поменялись практически полностью – за исключением Киссинджера, который, сохранив пост советника по национальной безопасности, стал еще и государственным секретарем.

Политика отказа от вассальной присяги и выстраивания взаимовыгодных отношений («не доверяю, но нуждаюсь») 

Всем известно, что Киссинджер последовательно придерживался этого подхода в своих внешнеполитических операциях (чего стоит, например, «принуждение к разрядке» СССР путем улучшения американо-китайских отношений – хотя СССР и не доверял США, но перед лицом союза США и Китая вынужден был пойти на уступки); а вот что точно так же он действовал и в собственных властных комбинациях, можно узнать лишь из его политической биографии.

помогла Киссинджеру и в 1974 году, когда в результате уотергейтского скандала Никсон досрочно покинул пост президента...

Читатель. Да, кстати! Если Киссинджер был таким ловким политиком и одновременно самым близким советником Никсона, как же так вышло, что он не сумел спасти своего президента?

Теоретик. Можно подумать, что до этого Киссинджер только тем и занимался, что спасал президентов. Вспомните хотя бы судьбу Кеннеди! Киссинджер всегда придерживался реалистических взглядов на политику и никогда не мешал руководству совершать роковые ошибки. В случае Уотергейта Никсон, считавший себя «крутым парнем», никогда бы не согласился на частичное признание вины и выдачу толпе своих сторонников.

 Вспоминаете гибрис-синдром, да? И правильно вспоминаете! Именно он помешал Никсону принять решение, диктуемое теорией Власти.

 Поэтому Киссинджер не стал возражать против плана «круговой обороны», едва не стоившего Никсону официального импичмента.

Под угрозой отстранения от должности и тюремного заключения Никсон все же успел добровольно уйти в отставку, передав полномочия вице-президенту Форду, который тут же помиловал бывшего президента

 К моменту, когда новый президент Джеральд Форд объявил об окончании «национального кошмара», в который превратился уотергейтский скандал, Киссинджер оказался единственным сотрудником никсоновской администрации, никак не замешанным в неблаговидных делишках своего шефа (ведь он постоянно находился в разъездах по дипломатическим делам, защищая интересы Америки по всему миру).

 В результате Киссинджер сохранил не только пост госсекретаря в администрации Джеральда Форда, но и репутацию человека, который может быть полезен, для всей американской элиты.

Практик. Тут есть еще одна тонкость. Никсон, последний великий президент США, радикально изменил многие правила функционирования государственной машины США. Он заключил мир с Вьетнамом, он переманил на свою сторону Китай, в общем, из наемного менеджера стал превращаться в нечто большее. До него такое делал только Франклин Рузвельт, но это было во время жесточайшего кризиса и войны. В общем, сегодня можно уже смело сказать, что Никсон спас США в противостоянии с СССР, но в результате набрал такой вес, что стал для американской элиты еще опаснее СССР! В результате сложился элитный консенсус о необходимости его убрать – и не Киссинджеру было с ним спорить.

Теоретик. На протяжении восьми лет, с 1968 по 1976 год, Киссинджер фактически единолично руководил американской внешней политикой. Приняв мировую политику с холодной войной, войной во Вьетнаме и постоянной угрозой ядерного апокалипсиса, Киссинджер ушел в отставку в условиях разрядки, мира во Вьетнаме и советско-американ­ского договора о контроле над ядерными вооружениями. Неплохой результат для интеллектуала, начинавшего свою карьеру простым преподавателем Гарварда!

Читатель. А что было дальше, после 1976 года? Кажется, Киссинджер совсем недавно приезжал в Москву, а ведь прошло уже почти 40 лет!

Теоретик. Визит Киссинджера в Россию в октябре 2013 года сопровождался комментариями прессы – «мы на пороге больших перемен, просто так Киссинджер никуда не ездит».

 Разумеется, события, случившиеся буквально через несколько месяцев после этого (Майдан-2, Крым, санкции), можно считать простым совпадением.

 К этому моменту Генри Киссинджеру исполнилось 90 лет, и он 37 лет не занимал никаких официальных должностей в американских правительствах; тем не менее этого старичка пенсионера принял сам Президент России. Нетрудно догадаться, что Киссинджер и до наших дней сохранил обширные связи, позволяющие ему беспрепятственно проводить закулисные переговоры по самым острым вопросам международной политики. Как говорил сам Киссинджер в 1977 году: «Я – фигура мирового значения»; за восемь лет пребывания на второй по значимости должности первой по значимости страны мира он сформировал настолько разветвленную и масштабную личную группировку, что уже не нуждался в официальных званиях. 

Приведем пример того, как действовала эта группировка. В 1988 году Киссинджеру пришла в голову идея «Ялты-2» (пересмотра договоренностей с Советским Союзом относительно Восточной Европы, на основе обмена либерализации восточноевропейских стран на отказ от переманивания их в НАТО). Президентом США в этот момент стал Джордж Буш-старший, который в 1971-1973 годах работал послом США при ООН и с тех пор терпеть не мог Киссинджера (бывшего с подчиненными столь же грубым и надменным, сколь льстивым и внимательным с начальством). Тем не менее госсекретарь Джеймс Бейкер, знакомый с Киссинджером еще со времен никсоновской администрации, уговорил Буша, и Киссинджер отправился в Москву, где 18 января 1989 г. провел переговоры с Горбачевым [Isaacson, 1992] – с хорошо известными результатами. Обратите внимание, что мы приводим эту историю как пример власти Киссинджера, а не как эпизод из истории холодной войны!

Так что когда Киссинджера называют в прессе «вестником Апокалипсиса», это не пустые слова: если столь пожилой и занятый человек сам приезжает на переговоры, то уж наверное не просто так!

Читатель. Да, интересная история; вот как, оказывается, делается мировая политика!

Теоретик. Нет, нет, про то, как делается мировая политика, у нас не было ни слова (да и откуда, мы же пишем про Власть, а не про дипломатию). Мы рассказали вам историю о карьере человека Власти, поднявшегося с самых низов (кто такой приглашенный профессор, пусть даже и Гарварда?) до уровня могущества, который мы даже представить себе не в состоянии (Киссинжер навязывал свою волю Никсону, Форду и Брежневу). А теперь попробуйте догадаться – зачем мы ее рассказали?

Читатель. Поскольку раздел называется «Монархия или олигархия», понятно, что вы рассказали про карьеру в условиях олигархии. Когда на самом верху несколько сюзеренов, можно бегать от одного к другому, не связывая себя обязательствами, а наращивая собственные ресурсы. Потому-то вы постоянно и подчеркивали, что Киссинджер никому не приносил вассальной присяги. Но тогда получается, что первое правило Власти не столь уж и обязательно? Можно достичь самых высот, вообще никому не присягая?!

Теоретик. Более того, в некоторых условиях это единственный способ добраться до этих самых высот. Речь идет о государствах, в которых высшая Власть организована олигархически, то есть принадлежит достаточно многочисленной группе сюзеренов одного (самого высокого) уровня, вступающих в постоянно меняющиеся коалиции. В этом случае достичь верховной Власти значит стать одним из таких сюзеренов, стать тем, с кем договариваются. Если вы уже присягнули кому-то из «высшей лиги», никто не станет рассматривать вас как самостоятельного игрока; единственный способ пробиться на самый верх – с самого начала выстраивать с людьми Власти партнерские, а не клиентские отношения.

Читатель. Так что ж вы мне голову морочили? Получается, что вассальная присяга не больно-то и нужна?

Теоретик. Если вы профессор Гарварда, обладаете талантами Киссинджера и живете в США середины прошлого века, то да, вы сможете обойтись без вассальной присяги. Но в большинстве случаев про нее можно сказать словами Жванецкого: «Присягу можно и не приносить. Если вас не интересует результат». 

Посмотрим, как сложилась карьера другого гениального ученого, обладавшего столь же выдающимся талантом располагать к себе сильных мира сего.

Абу Зейд Абдурахман Ибн Хальдун аль-Хадрами

Вошедший в историю как просто Ибн Хальдун (1332-1406), великий североафриканский историк и философ XIV века, совершивший помимо всего прочего одно из важнейших открытий в теории Власти. По его полному имени можно знакомиться с арабской системой имен: отец Зейда Абдурахман, потомок Хальдуна, происходящего из местности Хадрамаут (это на юго-западе Аравийского полуострова). Наш рассказ о карьере Ибн Хальдуна основывается на его биографии: [Enan, 1941], а русскоязычные имена действующих лиц и сопутствующие исторические события приводятся по книге: [Жюльен, 1961].

 происходил из древнего рода, хорошо известного в XIV веке по всей территории Северной Африки (современные Марокко, Алжир и Тунис, плюс все еще удерживаемая арабами Андалусия в Испании). Прадед Ибн Хальдуна был хаджибом

 Хаджиб в мусульманском Средевековье – управляющий хозяйственными делами и дворцовой стражей, фактически второй человек в государстве после султана.

 у правителя города Бужи, 

 Политическая география Северной Африки тех лет выглядела следующим образом. На ее западе располагалась территория династии Меринидов со столицей в городе Фес, в центре (современный Алжир) правила династия Абдальвадидов со столицей в городе Тлемсен, а на востоке соперничали между собой три города – Бужи, Константина и Тунис, принадлежавшие династии Хафсидов. Разумеется, каждая династия охотно вторгалась на территорию соседей, но подобные завоевания оказывались недолговечными, поскольку местные кочевые племена поддерживали «своих»

дед короткое время занимал ту же должность в Тунисе, и только отец отошел от политических дел, обнаружив склонность к литературе и философии. Благодаря ему Ибн Хальдун получил прекрасное образование (и познакомился с доброй половиной юристов и богословов Магриба), 

Другое название для Северной Африки – «страны, лежащие к Западу от Египта»

но, будучи самым младшим в семье, с детства мечтал о политической карьере. В 1349 году эпидемия Черной смерти, опустошившая Европу, пришла в Тунис; 18-летний Ибн Хальдун лишился родителей, а также всех своих учителей (кто не умер, тот эмигрировал – в обезлюдевшем Тунисе им больше нечего было делать). Положение семьи, главой которой теперь стал старший брат Ибн Хальдуна Мухаммед, значительно ухудшилось, и Ибн Хальдуну пришлось идти работать – на должность писца

 Главной обязанностью которого было добавлять имя султана и восхваление Аллаху к каждому официальному документу. Ужасная скука для 18-летнего потомка хаджибов!

 

при дворе тогдашнего правителя Туниса Ибн Тафракина.

Наместника меринидского султана Абу-ль-Хасана, незадолго до того завоевавшего традиционные владения Хафсидов

Разумеется, никаких карьерных перспектив эта должность не сулила, и Ибн Хальдун начал планировать переезд в Фес, столицу Меринидов, самый богатый город Северной Африки. Не прошло и двух лет, как для этого представился благоприятный случай. В 1352 году султан Константины (из династии Хафсидов) Абу Зияд вторгся на территорию Ибн Тафракина. По долгу службы Ибн Хальдун сопровождал армию своего правителя, но при первых же признаках намечающегося поражения благоразумно спасся бегством и нашел убежище в городке Бискра, располагавшемся на самой границе пустыни. Тем временем в Фесе произошла смена власти: наследный принц Абу Инан, остававшийся в столице за главного, пока Абу-ль-Хасан захватывал все новые территории на востоке, объявил себя султаном и начал войну против собственного отца. В 1351 году Абу Инану удалось разбить армию Абу-ль-Хасана (бывший султан бежал в горы, где заболел и вскоре умер); вслед за этим Абу Инан вернулся к традиционному занятию меринидов – завоеванию окрестных земель. В 1352 году он захватил Тлемсен и оказался всего в 650 километрах от Ибн Хальдуна, так что тот смог реализовать свой план – появиться при дворе меринидского султана.

Визит Ибн Хальдуна в Тлемсен (несомненно, хорошо подготовленный его знакомыми учителями, у которых Ибн Хальдун был на хорошем счету еще с тунисских времен) прошел вполне успешно: молодой ученый столь приглянулся султану, что тот немедленно назначил его в свиту своего хаджиба, Ибн Аби Амра, посланного в только что захваченный Бужи наводить там порядок. Друзья Ибн Хальдуна продолжали расхваливать его султану, и в 1354 году Абу Инан вызвал его в Фес, предоставив место в королевской академии и должность придворного писца. Прекрасный результат для ученого, но совершенно недостаточный для человека Власти: Ибн Хальдун метил выше (по меньшей мере в министры) и счел свое положение бесперспективным для дальнейшей карьеры.

Нужно было искать другие варианты, и один из них, казалось, плыл прямо в руки. В тюрьме Феса содержался бывший правитель Бужи, эмир Мухаммад, захваченный Абу Инаном в ходе своей восточной кампании. Ибн Хальдун, ссылаясь на давние связи своей семьи с правителям хафсидской династии, предложил эмиру свою помощь: организовать побег и захват власти в Бужи в обмен на должность хаджиба. Эмир Мухаммад охотно согласился, однако Ибн Хальдун явно переоценил свои силы: заговор был раскрыт, и в 1357 году Ибн Хальдун оказался в тюрьме по совершенно справедливому обвинению в государственной измене.

Читатель. Не слишком-то впечатляющие результаты.

Теоретик. Если вы помните, Киссинджер тоже не с первого раза стал хаджибом... в смысле госсекретарем. Цыплят считают по осени, в делах Власти выгоднее рисковать и терпеть одно поражение за другим, чем ничего не делать. Окажись Абу Инан крепче здоровьем, карьера Ибн Хальдуна на этом бы и закончилась; но уже в 1357 году султан тяжело болел (на что, собственно, и рассчитывал Ибн Хальдун). К 1358 году его затянувшаяся болезнь так надоела придворным, что султана придушил в постели его же собственный министр (везир) Аль-Фодуди. Однако помимо Аль-Фодуди на власть претендовали и другие министры; 

Каждый из которых располагал одним, а го и несколькими «законными» наследниками престола – уж этого-то добра в мусульманских странах всегда хватало

началась небольшая междоусобная война, в которой освобожденный из тюрьмы Ибн Хальдун принял самое деятельное участие. За трон боролись две группировки: везира Аль-Хассана, сразу же посадившего на трон своего ставленника, и сына Абу-ль-Хасана Абу Салима, высланного Абу Инаном в Андалусию и заручившегося там поддержкой христианского

 В XIV веке религиозный фанатизм не был столь популярен, как в наши дни

 короля Кастилии Педро Жестокого.

Везир Аль-Хассан освободил Ибн Хальдуна из тюрьмы и сделал своим приближенным, очевидно рассчитывая на ответную верность; однако Ибн Хальдун предпочитал верности трезвый расчет соотношения сил. Справедливо расценив, что шансы Абу Салима предпочтительнее, он немедленно связался с его ближайшим другом Ибн Марзуком и предложил свои услуги по вербовке сторонников для Абу Салима. Заручившись поддержкой нескольких влиятельных людей, Ибн Хальдун покинул Фес и присоединился к Абу Салиму; на этот раз заговор удался, в 1359 году Абу Салим захватил трон и сделал Ибн Хальдуна своим министром. Нашему герою шел всего 27 год, и он был лишь в шаге от заветной цели – должности хаджиба самого могущественного государства Северной Африки.

Однако между Ибн Хальдуном и его мечтой стояло серьезное препятствие – тот самый Ибн Марзук, друг и соратник Абу Салима еще со времен андалусской ссылки. Он по праву занял пост первого министра и постепенно изолировал Ибн Хальдуна от милостей султана. Для успешной борьбы с ним Ибн Хальдуну требовалась высочайшая квалификация в дворцовых интригах, которой он не имел (да и никак не мог получить, ведь он постоянно перебегал от одного сюзерена к другому). В результате Ибн Марзук (основательно злоупотреблявший своей безграничной властью) был свергнут (уже в 1361 году) вместе со своим султаном, и не Ибн Хальдуном, а другим, куда более опытным царедворцем – везиром Омаром. Тот воспользовался услугами христианских наемников, захватил дворец, казнил Абу Салима и провозгласил новым султаном своего ставленника. Ибн Хальдун и в этот раз оказался на стороне победителей,

Он знал везира Омара еще со времен Абу Инана и сохранил свой министерский пост, получив прибавку к жалованью; можно предположить, что заговор Омара не был тайной для Ибн Хальдуна. Так, заговор за заговором у Ибн Хальдуна начала складываться репутация «мусульманского Макиавелли».

 однако это не принесло ему особых дивидендов: везир Омар сам стал хаджибом при подставном султане, так что Ибн Хальдуну по-прежнему некуда было расти.

Для реальной карьеры Ибн Хальдуну надо было сохранить верность предыдущему султану, разоблачить заговор своего друга Омара, да еще суметь при этом очернить Ибн Марзука... но как раз этого Ибн Хальдун никогда и не умел

 Что же сделал наш герой, столкнувшись с очевидным тупиком своей карьеры? Попробуйте догадаться – в том, что мы Вам уже рассказали, достаточно подсказок!

Читатель. Да подсказка у Вас просто аршинными буквами написана. Что Киссинджер, что Ибн Хальдун только и умели, что искать себе более подходящего сюзерена!

Теоретик. Верно! Не прошло и года, как Ибн Хальдун стал просить у Омара разрешения на эмиграцию. Сначала он собирался вернуться в Тунис, но получил отказ: в 1359 году власть в Тлемсене вернул себе наследник Абдальвадидов Абу Хамму, и Омар опасался, что Ибн Хальдун примкнет к этому опасному противнику. Тогда Ибн Хальдун вспомнил о своем друге, философе и историке Ибн аль-Хатибе, с которым познакомился в годы правления Абу Салима. Ибн аль-Хатиб был соратником Мухаммада V, эмира Гранады, который недавно вернул себе трон; быть может, он поможет обосноваться на новом месте? Против заморской Гранады везир Омар не возражал, и в 1362 году Ибн Хатиб прибыл ко двору Мухаммада V.

Читатель. Интересно, а на что он рассчитывал? Ведь у Мухаммада V наверняка уже был свой хаджиб, а во внутренних интригах Ибн Хальдун был совершенно беспомощен!

Теоретик. Возможно, Ибн Хальдун надеялся, что рано или поздно очередной конкурент просто помрет, как это случилось с Абу Инаном. Успех приходит к тому, кто пробует, а не к тому, кто жалуется. Так что в 1362 году Ибн Хальдун прибыл в Гранаду, был торжественно встречен во дворце и назначен личным советником Мухаммада V. В следующем году Ибн Хальдун отправился полномочным послом к Педро Жестокому для заключения договора о дружбе и сотрудничестве и успешно завершил эту миссию, получив в награду небольшое имение. Однако дальше произошло то же самое, что и во всех предыдущих случаях: Ибн Хальдун понял, что его карьера достигла вершины, разочаровался в дальнейших перспективах, столкнулся с ответным охлаждением чувств Мухаммада V – и начал мечтать о следующем переезде.

На его беду, в это же самое время старый знакомый Ибн Хальдуна, эмир Мухаммад, давно уже выпущенный из фесской тюрьмы (там и без него проблем хватало), собрал своих сторонников и захватил власть в Бужи. Помня о данном семь лет назад обещании, эмир направил Ибн Хальдуну письмо с приглашением прибыть в Бужи и занять должность хаджиба. Серьезность намерений эмира подтвердил в другом письме брат Ибн Хальдуна, Яхья, сообщив, что уже получил должность министра. Разумеется, Ибн Хальдун тут же сорвался с места и в начале 1364 года прибыл в Бужи, чтобы воплотить в жизнь мечту всей своей жизни: стать хаджибом.

Если бы мы писали авантюрный роман, тут его и следовало бы закончить: герой достигает пика карьеры, подобно д’Артаньяну, получившему наконец маршальский жезл, и погибает счастливым. Однако реальная жизнь куда интереснее авантюрных романов, и для Ибн Хальдуна она еще только начиналась. 

 Он прожил еще 52 года, успев за это время полностью поменять образ жизни и наконец всерьез заняться историей и философией, которые и были его истинным призванием

Не прошло и года, как эмир соседней Константины, Абу-ль-Аббас, напал на Бужи, разбил войска эмира Мухаммада и убил его самого. По своему обыкновению Ибн Хальдун тут же преподнес победителю ключи от города и заверил Абу-ль-Аббаса в готовности служить ему верой и правдой – на должности наместника Бужи.

Однако Абу-ль-Аббас был наслышан о предыдущих похождениях Ибн Хальдуна и не горел желанием приближать к себе столь непостоянного вассала. Не уловив в голосе нового султана должного восхищения, Ибн Хальдун немедленно – уж в этом-то он не знал себе равных! – бежал из Бужи, оставив на произвол судьбы все свое имущество и даже не предупредив собственного брата (который тут же был арестован).

Укрывшись в Биксре,

 Как вы, наверное, заметили, с этой Биксры, как и с Дона, выдачи не было; а все потому, что территория вокруг Биксры принадлежала кочевому племени дававида, периодически поддерживавшему того или иного султана, но сохранявшего полную независимость. Ибн Хальдун был в хороших отношениях с вождями этого племени и пользовался на его территории не только неприкосновенностью, но и немалым авторитетом

 Ибн Хальдун получил возможность хорошенько обдумывать свою карьеру, увенчавшуюся как блестящим успехом, так и столь же горьким поражением. Можно предположить, что годичное пребывание в должности хаджиба оставило у него не самые приятные воспоминания: в мечтах оно выглядело куда притягательнее.

А между тем жизнь в Северной Африке шла своим чередом. В 1366 году султан Тлемсена Абу Хамму (тот самый, из-за которого везир Омар не хотел отпускать Ибн Хальдуна в Тунис) решил захватить Бужи и для этой цели привлечь на свою сторону кочевые племена, с которыми нашел общий язык Ибн Хальдун. Не откладывая дела в долгий ящик, Абу Хамму прислал Ибн Хальдуну приглашение стать своим хаджибом,

Мы понимаем, что вся эта история все больше становится похожа на сказку из «Тысячи и одной ночи», но таковы уж были реалии тогдашней Северной Африки. Постоянные войны и смены правителей сопровождались значительными потерями среди образованных людей, и найти себе толкового хаджиба было не так-то просто. А если учесть хорошие отношения Ибн Хальдуна с племенем дававида, то он и вовсе оказывался нарасхват

 собрать войско и присоединиться к военной кампании. Можно только гадать, какие мысли крутились в голове Ибн Хальдуна, когда он обдумывал полученное письмо, но впервые за всю свою карьеру он ответил на столь заманчивое предложение пусть и осторожным, но отказом. Скорее всего, к этому времени Ибн Хальдун уже понял, что удержать за собой даже самую высокую должность он все равно не сумеет. 

В своем дневнике Ибн Хальдун регулярно сетует на «интриги врагов», демонстрируя тем самым совершенно неприемлемую для придворного беспомощность перед нормальной конкуренцией вассалов. К счастью для себя, Ибн Хальдун оказался достаточно умен, чтобы вовремя прекратить попытки бороться за Власть, не умея этого делать

Теперь его политические амбиции сводились к другой, более скромной задаче: выжить среди постоянно враждовавших друг с другом и требовавших службы правителей.

Для ее решения Ибн Хальдуну потребовалось еще восемь долгих лет. Он отказался от должности хаджиба (предложив Абу Хамму кандидатуру своего брата, которого как раз выпустил их тюрьмы Абу-ль-Аббас), но согласился вести агитацию среди племен. Как и опасался Ибн Хальдун, военная кампания Абу Хамму оказалась неудачной, его войска (несмотря на помощь кочевников) были разбиты, и султан вернулся в Тлемсен, умерив свой воинственный пыл. Ибн Хальдун получил несколько лет передышки, после чего его ждало новое испытание. В 1367 году правивший в Фесе везир Омар был убит своим очередным ставленником, султаном Абд аль-Азизом. Едва укрепив свою власть, молодой султан тут же принялся расширять свои владения; к 1370 году он восстановил свою власть над всем Марокко, и сразу же вторгся на территорию Абу Хамму.

По несчастливой случайности, Ибн Хальдун в этот момент находился в гостях у Абу Хамму в Тлемсене; войска Абд аль-Азиза перекрыли дорогу на Бискру, и со дня на день готовились занять столицу. Не сговариваясь, Абу Хамму и Ибн Хальдун решили бежать – первый в городок Заб в пустыне, второй – в порт Ханин, – чтобы сесть на корабль и уплыть в безопасную Андалусию. Какой была репутация Ибн Хальдуна к этому моменту, можно понять из действий Абд аль-Азиза: тот немедленно направил большой отряд в Ханин, с целью перехватить Ибн Хальдуна как более опасного из двух противников. Ибн Хальдун был схвачен и доставлен в лагерь Абд аль-Азиза, и ему пришлось в очередной раз проявить свои дипломатические способности. Страстная речь Ибн Хальдуна о разногласиях с везиром Омаром, о счастье служить настоящему меринидскому султану (Абд аль-Азизу), о готовности помочь в захвате Бужи и о том, что кочевые племена только и мечтают, что перейти на правильную сторону, возымела действие: Абд аль-Азиз принял Ибн Хальдуна на службу и поручил ему привычное дело – агитацию среди племен.

Читатель. Ну сколько же можно? Даже мне уже надоело, представляю, как все это достало самого Ибн Хальдуна!

Теоретик. Как видите, частая смена сюзеренов имеет свои отрицательные стороны. К несчастью для Ибн Хальдуна, Абд аль-Азиз не смог полностью разгромить Абу Хамму. Боевые действия продолжались с переменным успехом до 1372 года, когда Абд аль-Азиз неожиданно умер от лихорадки. Переживший своего соперника Абу Хамму триумфально вернулся в Тлемсен, а Ибн Хальдуну пришлось в очередной раз спасаться бегством. На этот раз ему пришлось совсем туго – на караван напали разбойники, и в Фес Ибн Хальдун прибыл практически нищим. Его услуги последних лет еще ценили при дворе, и Ибн Хальдун получил скромную должность, однако не прошло и двух лет (вот ведь интересная была жизнь у людей), как власть в Фесе опять поменялась. На этот раз активность проявил султан Гранады Мухаммад V, направивший в 1374 году в Фес целую армию и посадивший на трон своего ставленника. Ибн Хальдун оказался во власти своего бывшего сюзерена, прекрасно помнившего предательство десятилетней давности. В попытке выпросить у Мухаммада V какую-нибудь должность Ибн Хальдун даже совершил путешествие в Гранаду, но безуспешно: ему было предписано покинуть владения султана.

Вернушись на африканскую землю, Ибн Хальдун пришел к закономерному итогу своей 18-летней карьеры. Андалусия и Марокко находились под властью Мухаммада V, которого Ибн Хальдун предал в 1364 году, в Алжире правил Абу Хамму, которого Ибн Хальдун предал в 1370, в Тунисе власть по-прежнему принадлежала Абу-ль-Аббасу, раскусившему Ибн Хальдуна еще в 1364-м. При всей своей виртуозности в смене сюзеренов Ибн Хальдун остался у разбитого корыта: новых сюзеренов больше не было, а старые не желали иметь с ним никакого дела.

Читатель. Да уж, поучительная история. Как же Ибн Хальдун выкрутился? Ведь он прожил еще больше 30 лет?

Теоретик. Выкрутился Ибн Хальдун не менее поучительно: он задействовал новые ресурсы. Поскольку его талант убеждения и громкое имя перестали работать, Ибн Хальдун обратился к родственным связям. Вы помните, как он рекомендовал Абу Хамму своего брата? Этот брат, Яхья, сохранил верность своему сюзерену, а потому и должность министра, и теперь смог заступиться за Ибн Хальдуна. Хлопотами брата Ибн Хальдун получил прощение Абу Хамму и поселился в глухом городишке, где наконец и занялся литературными трудами. Ну, а когда четыре года спустя из-под его пера вышла наконец «Мукаддима»,

Главная книга Ибн Хальдуна, о которой мы подробно расскажем во второй части

 для Ибн Хальдуна началась совсем другая жизнь – не государственного деятеля, а повсеместно признанного мудреца, историка и философа.

Практик. С точки зрения Ибн Хальдуна, это, может быть, и было поражением. А может быть – и нет. Дело в том, что непрерывная борьба за власть тоже довольно скучна, и если жажда власти заполняет человека власти не полностью, то он пытается найти какие-то новые ниши. А вот процесс борьбы за власть отнимает все время человека, без остатка. И если в этот момент что-то происходит (у меня, например, этим «чем-то» стал фактический отказ моего тогдашнего сюзерена от нового, крайне высокого назначения, что было воспринято его собственным сюзереном, Ельциным, как предательство, со всеми вытекающими последствиями), то такие люди подчас, пережив период «ломки», о которой мы уже писали, начинают вести новую жизнь, подчас намного более интересную! Наиболее ярко это проявилось в истории про Диоклетиана, который на предложение вернуться во власть, императором Рима, ответил посланникам, что ему куда интереснее выращивать капусту. Так что не исключено, что, проиграв в политической борьбе, Ибн Хальдун стал куда более счастливым человеком.

Теоретик. Закончим на этом затянувшуюся историю величайшего предателя,

 Как мы уже писали, имя Ибн Хальдуна стало в арабской традиции столь же нарицательным, как имя Макиавелли – в европейской

 вовремя сменившего специальность, и вернемся на нашу арену со львами. Чему учат нас две столь похожие по форме (18 лет, много могущественных сюзеренов, отсутствие присяги) и столь непохожие по результатам (один из властелинов мира – жалкий изгнанник) карьеры?

Читатель. Смотря чему нужно научиться. Пока что я вижу, что не хватавший звезд с неба, но сохранявший верность сюзеренам Яхья в конечном счете сделал лучшую карьеру, чем его гениальный братец. Получается, что во Власти нет никаких жестких правил – иногда присяга вредит карьере, а иногда без нее не обойтись.

Теоретик. Если во Власти не было бы никаких правил, зачем бы мы стали развивать ее теорию и писать толстую книгу? Приведенные примеры учат нас совсем другому: что правила работают (Ибн Хальдун потерпел поражение), но не всегда и везде, а только в тех ситуациях, для которых придуманы. Мы начинали нашу книгу с описания монархического устройства Власти (феодальной пирамиды, «вассал моего вассала – не мой вассал»), в котором вассальная верность – альфа и омега любой карьеры. На низовом уровне, с которым вы могли непосредственно сталкиваться и до прочтения нашей книги, Власть именно так и устроена – там слишком мало ресурсов, чтобы кормить олигархию. Но как только мы добрались до высшей лиги, скрывать от вас существование другого способа организации Власти стало уже невозможно.

Чем отличались друг от друга карьеры Киссинджера и Ибн Хальдуна? Они оба были талантливыми учеными, гениальными дипломатами и исключительными эгоистами, ни в грош не ставившими своих сюзеренов. Но один добился выдающегося успеха, другой же упал на самое дно и выжил лишь благодаря заступничеству брата. Отличие заключается не в образе действий наших героев, а в том, в каких условиях им приходилось действовать. Американские политики, среди которых Киссинджер делал свою карьеру, сильно отличались по своим нравам и поведению от мусульманских правителей Северной Африки. Чтобы успешно играть в высшей лиге Власти, нужно хорошо разбираться в устройствах различных типов Власти и безошибочно определять, с каким из них вам приходится иметь дело.

Читатель. А сколько их всего, этих типов? Судя по заголовку, только два, но вы так говорите, как будто их много больше!

Практик. На самом деле типов власти три. Первый – экономический. Он самый сложный, гибкий, разнообразный; отношения между людьми в нем носят краткосрочный характер – нанялся, поработал, уволился. Экономическая власть не требует от подчиненного каких-то особых качеств; должностная инструкция плюс контроль позволяют добиться результатов практически от любого. Но как мы уже убедились в предыдущей главе, экономические отношения слабее феодальных: никакие должностные инструкции не могут помешать человеку Власти.

Вот почему над любой экономикой всегда главенствует политика. Выше экономического стоит второй тип власти – феодальный, основанный на отношениях личной преданности. Он значительно проще, примитивнее и благодаря этому надежней. Экономическая и феодальная власть соотносятся примерно как бизнес и государство: государство устанавливает правила, бизнес постоянно выходит за их рамки. 

 Именно по этой причине бизнесменам не место в госуправлении: они слишком часто меняют правила. В США, кстати, власть так устроена, чтобы некоторым бизнесам можно было правила немножко нарушать, именно из-за этого они более эффективны, чем другие страны

Но это и нормально, а вот когда в условиях кризиса государство начинает само управлять экономикой,

Или же властная группировка переходит к «ручному управлению» источниками своих доходов

 оно резко снижает ее эффективность из-за упрощения всех процессов. 

Управляемая система не может быть сложнее управляющей, экономика это как птица в руке, слишком сильно сжал – задушил.

Читатель. Но как тогда вообще функционируют современные экономики? Если только начнешь ими управлять – и сразу задушил?!

Практик. А вот это одна из важнейших тайн власти! На самом деле, правительства вообще не управляют экономикой, она развивается достаточно самостоятельно. Даже в СССР, с его плановой экономикой, были нужны грамотные управленцы, которые преодолевали проблемы ограниченных возможностей «командной» (то есть, как мы теперь понимаем, феодальной по построению) экономики. Про экономику капиталистическую мы даже не говорим – тут правительство может только немножко варьировать внешние правила, в рамках которых функционирует экономика. Но как только начинается кризис и элита требует исправить ситуацию, правительство усиливает свою активность, что в результате часто ситуацию портит.

Кстати, либеральный принцип в том, что правительства не должны вмешиваться в реальную экономику, именно отсюда и вырос – из базового принципа, что управляемая система не может быть сложнее управляющей. А потому если правительство начнет управлять всерьез, то экономика страшно упростится.

Теоретик. На мой взгляд, «вообще не управляют» – слишком сильное утверждение. Просто слово «управление» имеет достаточно много значений, его можно понимать и как нажатие на кнопку, и как изменение налоговой системы с целью получить необходимый результат. И вот во втором случае...

Практик. О, это очень интересное место! Тут я, пожалуй, отступлю от основной линии наших рассуждений и повторю важнейшее положение нашей теории. Любой, кто работал в иерархической системе, знает, что приказ вниз по иерархической лестнице дальше чем на три этажа не идет. Точнее, тот, кто расположен на три «этажа» ниже отдавшего приказ, вообще не понимает его смысл и значение. И потому, что приказ искажается в процессе передачи, и потому, что те смыслы, которые в него изначально вкладывались, исполнителю «внизу» просто недоступны. Он ничего не знает о том, чем думают наверху, да и знать не хочет, у него своих дел по горло.

Преодолеть эту проблему можно, лишь резко сократив количество приказов и жестко выдрессировав исполнителей на них.

Грубо говоря, когда набор команд исчерпывается набором «на право», «налево», «крутом», то есть шанс, что их все поймут одинаково. Военные, которые работали с новобранцами, знают, что даже это совершенно не очевидно, например, кругом можно поворачиваться и через правое, и через левое плечо. А если поворот осуществляется в движении, то все еще веселее, в частности поворот «налево» при опорной левой ноге может привести к довольно болезненному падению.

Ну а что, если повернуть нужно, к примеру, направо, на 30 градусов? Как это объяснить? Можно указать ориентир – но только при условии, что вы точно знаете, где находится тот, кто должен осуществить маневр. А если он ошибся с местом? Да что далеко ходить, вспомните проблемы, которые возникают, когда человеку нужно по телефону объяснить, как пройти в то место, где он никогда раньше не был! А теперь представьте себе, что таких людей у вас тысячи и вы отдаете им команду с помощью изменения налоговой системы. Сколько из них придут в нужное вам место, а сколько – совсем в другие?

Разницу между управлением «в один уровень» и в «три уровня» можно легко понять на простом эксперименте. Возьмите волейбольный мяч и стучите им по полу, отбивая вниз при каждом отскоке. Никаких проблем, верно? А теперь касайтесь его только на каждом третьем отскоке. Раз, другой – и вот уже мяч укатился далеко в угол. Вот так и в управлении!

К этому можно еще добавить, что приказ – это уже результат довольно длительного процесса, который состоит, как минимум, из двух этапов: оценки реальной обстановки и определения желательных изменений. 

Содержание приказа – уже способ этих изменений добиться. И на каждом этапе можно делать очень серьезные ошибки, причем иногда эти ошибки есть следствие некомпетентности, а иногда делаются специально, чтобы подставить конкурента (вспомните наши рассуждения о конкуренции вассалов и сюзеренов).

Можно, конечно, сказать, что все это уже не проблемы Власти, а проблемы Управления, но ресурсы-то властные группировки берут не с неба, а в управляемых организациях. 

И поэтому говорить о том, что правительства управляют экономикой, – это достаточно сильное упрощение реальной ситуации!

Читатель. Какой-то парадокс получается – чем сильнее этой экономикой управляешь, тем хуже она работает. Как же тогда вообще бороться с кризисами?

Теоретик. Вообще говоря, для этого нужно создать систему Управления, которая была бы сложнее, чем экономика. Но поскольку обычно правительствам не до этого, им Власть нужно делить, экономические кризисы всегда преодолеваются с помощью «ручного управления». Оно окончательно вбивает экономику в землю,

И это даже гордо называют «шоковой терапией»!

 но зато разрушает некоторые старые правила игры, приведшие к кризису, и тем самым позволяет из него выбраться. Ну а там как повезет – иногда экономика быстро восстанавливается, а иногда не восстанавливается вообще.

Читатель. Да уж, высокое искусство Управления. Ну хорошо, а третий тип власти? Он, видимо, главенствует над политикой? И надеюсь, несколько лучше, чем правительства – над экономикой?

Практик. Третий тип власти существует только в тех странах, где имеются наследственные элиты, и он еще древнее, чем феодальная государственность. Этот третий тип власти – родоплеменной, самый примитивный и самый надежный.

 Вспомните, что помогло в конечном счете Ибн Хальдуну!

 Принадлежащий к элите человек с детских лет воспитывается в духе противостояния «мы – они», и сохраняет верность традициям

Чести, идеологии, представлении о самом себе как о высшем существе и так далее

 даже вопреки вассальной присяге. Благодаря этому элиты (если они есть) всегда контролируют политическую власть. Но вместе с тем родоплеменная власть чрезвычайно неповоротлива, и если вместо контроля над государством элиты сами попытаются им управлять,

Например, в случае серьезного экономического или военного кризиса, когда возникает угроза самому существованию элиты. Выдержать такие испытания способны лишь элиты с развитой политической культурой, включающей в себя понимание опасности «ручного управления»

 то результат может оказаться катастрофическим.

 Классический пример – Великая французская революция, когда народившаяся буржуазная элита попробовала поуправлять Францией в соответствии со своими представлениями о правильном обществе. Гильотина не знала отдыха

 Приведенные выше рассуждения об Управлении полностью справедливы и здесь!

Читатель. Я правильно понимаю, что олигархия – это и есть родоплеменной тип власти?

Теоретик. Правильно. Подумайте сами – что может удержать верховных сюзеренов от междоусобной борьбы за место самого главного сюзерена? Только верность определенной традиции, воспитанная у каждого из них из поколения в поколение, только впитанный с молоком матери запрет на убийство своих.

Читатель. А откуда пошла эта традиция? Как первое поколение сюзеренов догадалось, что нужно перестать стрелять друг в друга?

Теоретик. Разными способами, о которых мы подробно расскажем во второй части нашей книги, но главным образом – долгим, очень долгим естественным отбором. Настолько долгим, что в большинстве современных стран наследственная элита просто-напросто не сформировалась

Нужно понимать разницу между обычной передачей имущества и должностей по наследству и наследственной элитой как социальным институтом. Наследственная элита – это когда философ Бертран Рассел (1872-1970) приходится прямым потомком графу Эдварду Расселу (1653-1727), одному из «семи бессмертных», призвавших Вильгельма Оранского на английский престол. Имущество и должности без соответствующего воспитания и поддержки от других членов элиты ничего не значат: дети выбившихся в люди родителей, как правило, проматывают отцовские состояния, и следующее поколение снова опускается на дно; отсюда известная английская поговорка: «От деревянных башмаков до деревянных башмаков – три поколения» (в России она известна по американскому переводу: «От бедности до бедности», но версия с деревянными башмаками куда доходчивей)

 и верховная Власть до сих пор устроена по феодальному типу. Точно так же дела обстоят и на низовых уровнях Власти – там слишком мало ресурсов, чтобы поддерживать существование целого племени правителей. Вот почему до сих пор мы говорили только о феодальной Власти...

Читатель. А почему теперь вспомнили про родоплеменную? Ведь она так редко встречается, что ее, считай, и вообще нет?

Теоретик. Дело в том, что мы пишем не просто пособие, а пособие по Власти в эпоху мирового кризиса. Мы хотим помочь хотя бы некоторым из наших читателей выйти на высший уровень Власти и достойно на нем выступить. Этого нельзя сделать в одиночку; более того, этого нельзя сделать и с помощью одной властной группировки, даже если в ней будет состоять население целой страны. Играть и побеждать в высшей лиге можно только по правилам родоплеменной власти, 

 Хотя этот закон Власти известен уже несколько сотен лет, в каждом веке появляются люди Власти, проверяющие его на прочность. Вернуть Европу к монархическому правлению в XIX веке пытался Наполеон, в XX веке – Гитлер, XXI век еще ждет своего Великого Вождя. Однако каждый раз родоплеменной тип власти оказывался прочнее

расширяя свое влияние за счет временных союзов с другими игроками. Хотим мы этого или нет, но мировая власть в XXI веке является родоплеменной, и строящему долгосрочные планы игроку необходимо знать ее специфические правила.

Читатель. Вот это новость! Ну ладно Англия, в которой палата лордов заседает с тысяча мохнатого года, но мировая власть? Разве в США есть наследственная аристократия?

Теоретик. Теперь вы понимаете, почему мы начали наш разговор с истории Генри Киссинджера? Конечно же никакой аристократии в США нет; но устройство тамошней политической жизни несомненно является олигархическим. Стабильность тамошних правил игры (сменяемость власти, сохранение проигравшим возможности отыграться, широко распространенная работа с людьми, не приносящими вассальной присяги) может поддерживаться только за счет сложившейся наследственной элиты, представители которой и являются носителями соответствующих традиций. Американская наследственная элита формировалась через несколько веков после английской и создала намного более сложные

 Настолько сложные, что в социологии до сих пор идет спор между «элитистами», обнаруживающими в США наследственную элиту, и «плюралистами», отрицающими ее существование

 

правовые механизмы

Наиболее показательный пример – инвестиционные фонды. Вместо прямого владения корпорациями американские богачи стали покупать их от имени фондов, анонимность вкладов в которые защищена законодательством. Таким образом, реальные владельцы большинства мировых компаний попросту неизвестны: везде среди акционеров какие-то фонды, которые всего лишь держат акции в интересах анонимных клиентов

 защиты своих привилегий. Существование такой элиты не является тайной для большинства американцев; приведем характерную цитату из классического учебника (!) Дая и Зиглера:

«Элиты поддерживают консенсус относительно фундаментальных норм социума. Они согласны между собой относительно основных правил игры и важности сохранения существующей социальной системы. Эта стабильность и даже само выживание социума зависят исключительно от поддержания такого согласия... В Соединенных Штатах основой элитного консенсуса являются святость частной собственности, ограниченные права государства и личная свобода граждан» [Dye, Ziegler, 2009, p. 2-3]

На этой книге, «Ирония демократии», регулярно переиздающейся в США с 1966 г., выросло уже несколько поколений студентов; на 2016 год запланировано очередное, уже 17-е, издание. Поэтому мы и называем ее классическим учебником

На чем держится государственное устройство США? Вовсе не на священной американской Конституции и не на воле вооруженного народа; стабильность американского государства поддерживается сохраняющимся консенсусом элиты о целесообразности сохранения существующей системы. Как только этот консенсус будет нарушен,

 Как он был нарушен в середине XIX века, в результате чего началась весьма кровопролитная Гражданская война. По некоторым признакам (мировой экономический кризис, поляризация политического спектра) очередное нарушение консенсуса уже на подходе

 никакие силы не смогут удержать американское государство от революционных перемен.

Возможно, поэтому зарубежный бизнес плохо получается у российских олигархов 

Читатель. А можно узнать, кто входит в эту американскую элиту? А еще лучше – в мировую?

Теоретик. Можно! Сделайте карьеру вроде киссинджеровской, и вы всех узнаете! А вот более короткого пути в высшую мировую лигу не существует; игроки этого уровня не нуждаются в публичном признании. Конечно, некоторые домыслы на их счет имеют право на существование (во второй части мы даже о них расскажем), но заявить с полной уверенностью, что Джон Смит принадлежит к правящей элите, может только тот, кто сам к ней принадлежит.

Практик. Ну, это теоретически. А на практике кое-что можно сообразить! Вот смотрите, в 2003 году президент США

Джордж Буш-младший решил вторгнуться в Ирак. Для него принципиально важным было получить санкцию ООН, поскольку иначе он становился агрессором (которым в результате и стал). Но на его пути встал Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан,

 Кофи Аннан (р. 1938) – международный (родился в Гане, образование получил в Швейцарии и США, работал в ООН и в Египте) дипломат, первый чернокожий Генеральный секретарь ООН (1997-2006).

 негр из Ганы по происхождению (хотя и ооновский бюрократ по биографии). И вот в какой-то момент информированные источники стали мне говорить, что Буш нашел к Аннану (который был защищен дипломатическим иммунитетом и поэтому историю типа Стросс-Кана с ним было проводить затруднительно) подход.

Силовые структуры США завели дело на сына Кофи Аннана, 

 Коджо Аннан (р. 1973, Женева) – сын Кофи Аннана от первого брака (с нигерийкой Тити Алакиджа)

который работал в структурах ООН и занимался программой «Нефть в обмен продовольствие».

 Откаты и взятки там были оформлены практически прямым текстом, так что проблем с арестами соответствующих исполнителей не было бы никаких, о чем мне и поведал один из таких информированных людей.

– Ну и, – сделал он вывод в нашей беседе, – ради того, чтобы спасти сына, Кофи Аннан пойдет на все.

– Не уверен я в этом, – ответил я.

– Почему?

– Потому что у сына Кофи Аннана, кроме папы, есть еще мама. Ну, точнее, мачеха.

– Ну и что?

– А то, что я не уверен, что у Буша хватит ресурсов арестовать родственника этой мачехи!

– Да кто же она такая, эта вторая жена Кофи Аннана?

– Кто у нас «информированное лицо»? Ты или я?

– Ну ладно, не валяй дурака, скажи ее фамилию ...

Кстати, Теоретик, а ты знаешь фамилию жены Кофи Аннана?

Теоретик. Нет, но сейчас посмотрю в Интернете. Вот, пожалуйста, Нани Аннан, в девичестве Нани Лагергрен. И чем знаменита эта фамилия?

Практик. Знаменита не эта фамилия, а фамилия ее дяди. Его, по крайней мере в нашей стране, знают все. Это был знаменитый Рауль Валленберг.

Теоретик. Упс! А ведь точно, Нани Лагергрен – дочь Нины Лагергрен, сестры того самого Валленберга!

Практик. Вот именно! И я объяснил «знающему человеку», что то, что мог позволить себе Сталин в 1945 году

 Сталину тогда, кстати, никто ничего не сказал по очень простой причине: Валленберги были посредниками по поставке американских товаров через Швецию Гитлеру. Кстати, одним из главных американских спонсоров Гитлера был Прескотт Буш – дедушка Буша-мл. Как говаривал Воланд: «Как причудливо тасуется колода!»

 (арест Рауля Валленберга), то Буш в 2003 себе позволить не сможет. Валленберги (как семья) являются не просто самой богатой семьей Швеции (а заодно и евреями по происхождению), но и точно принадлежат к мировой элите (как Ротшильды и Рокфеллеры). Поэтому полномочий президента США недостаточно для ареста члена семьи Валленберга!

 И что же в результате? Ничего у Буша не вышло, дело Коджи Аннана заглохло, а Бушу (и его партнеру Тони Блэру) пришлось нападать на Ирак без санкции ООН, стать агрессорами и понести от этого все издержки. Сделать с Кофи Аннаном они так ничего и не смогли!

Теоретик. Как видите, в некоторых случаях принадлежность человека к мировой элите можно определить и со стороны – например, по его неподсудности даже великим державам. И такими случаями нужно пользоваться, чтобы не оказаться в положении Буша, который «не на того напал»; другое дело, что всерьез беспокоиться об этом вам пока еще рано.

Практик. Вспоминая наш пример, приведенный чуть выше, и тоже случившийся в 2003 году, хочется задать риторический вопрос. Понимал ли Ходорковский, чем он отличается от Кофи Аннана? Думал ли он вообще об этом?

Читатель. Да кто ж с такими деньгами еще и думать будет?!

Теоретик. Вот для того, чтобы вы думали, даже и с такими деньгами, мы и пишем нашу книгу. Поэтому вернемся к основной теме. Вы все еще на арене со львами и все еще плохо понимаете их повадки. В общих чертах вы знаете, что нужно делать – конечно же продолжать усиливать собственную группировку, захватывая контроль над новыми ресурсами

 Напомним, что под «ресурсами» мы понимаем не только деньги (бюджеты), но и любые другие сущности, способные влиять на поведение других людей. Информация (СМИ), судебные решения (суды, адвокатура), следственные действия (правоохранительные органы, прокуратура), законы (законодательная власть), государственные услуги (исполнительная власть) и даже банальные тоталитарные секты – все это и многое другое тоже является ресурсом. Ресурсов вокруг куда больше, чем мы можем себе представить; проблема заключается в том, чтобы суметь их использовать по формуле «власть > ресурс > власть+»

Постоянная экспансия – закон Власти высшего уровня; остановившись, вы станете жертвой сначала своего гибриса, а потом своих конкурентов. Но куда направить эту экспансию? На высшем уровне Власти свободных ресурсов не существует, остановившись, вы станете жертвой сначала своего гибриса, а потом своих конкурентов. 

Но куда направить эту экспансию? На высшем уровне Власти свободных ресурсов не существует, 

Вспомните Ибн Хальдуна, для которого в какой-то момент не осталось места во всей Северной Африке. Территория в те годы была чуть ли не главным ресурсом и вся целиком контролировалась его врагами

любой шаг за пределы уже достигнутого означает конфликт (потому-то у нас и арена со львами).

В этот момент у многих сюзеренов появляется предательская идея – остановить внешнюю экспансию и уделить больше внимания уже захваченным ресурсам (например, самому заняться управлением прихватизированным предприятием). Надеемся, что вы уже понимаете, почему такой вариант равносилен самоубийству. Во-первых, для эффективного управления более сложной системой (уровень экономики – бизнеса) «ручного управления» властной группировкой окажется недостаточно; попытка «порулить», скорее всего, закончится крахом. Во-вторых, замкнувшись в рамках полностью подконтрольных организаций, сюзерен лишится достоверной информации об окружающем мире (которую могут дать только те, кто сильнее) и станет жертвой своего гибриса. 

Чтобы выжить, человек Власти должен бороться за еще большую власть – как акула, которая способна дышать, только пока движется.

Так что хотите вы этого или нет, а вам придется позариться на чужие ресурсы. Но как именно позариться? Ворваться в офис конкурента, приставить пистолет ко лбу и заставить переписать фирму на себя? Такое может сработать лишь в очень экзотических условиях (бездействие или отсутствие правоохранительной системы, отсутствие у конкурента могущественного покровителя и т. д); в остальных случаях подобные действия заканчиваются тюрьмой или перестрелкой с неизвестным заранее результатом. Захват чужих ресурсов идет на пользу группировке только тогда, когда он является легитимным, с точки зрения остальных игроков на арене. Когда все сделано правильно – по правилам, установленными до вас и не вами.

Вот теперь мы можем до предела заострить разницу между феодальным и родоплеменным типами Власти (между монархией и олигархией). Легитимность захвата ресурсов при монархии определяется исключительно решением монарха: «быть посему», – и в одну минуту вчерашний фаворит лишается головы, а его ресурсы достаются более ловкому конкуренту. А вот в олигархии единый центр принятия решений отсутствует: любое перераспределение ресурсов проходит сложный и длительный процесс согласования со всеми заинтересованными группировками и легитимность перераспределения ресурсов устанавливается консенсусом элиты.

А теперь представьте себе человека Власти, привыкшего решать вопросы с монархом. Сможет ли он продолжать экспансию своей группировки в олигархическом окружении? Разумеется, нет – он начнет ошибаться на каждом шагу.

Возможно, поэтому зарубежный бизнес плохо получается у российских олигархов

 И наоборот, человек, привыкший согласовывать свои действия с несколькими разными игроками, – долго ли он протянет в условиях монархии, когда решения принимаются одним сюзереном?

Экспансия властной группировки в разном окружении требует разных и притом несовместимых между собой стратегий. То, что хорошо для одного типа (концентрация всех усилий на верховном сюзерене), не работает в другом (там требуется формирование широкой коалиции), и наоборот (формирование коалиции при живом сюзерене – предательство). Поэтому для человека Власти жизненно важно уметь разбираться, в каком окружении он ведет игру, и переключаться между двумя принципиально разными способами захвата новых ресурсов.

Читатель. А как отличить, какая в стране власть – монархия или олигархия?

Теоретик. Если одним словом, то непросто. Проблема заключается в том, что тип власти создается не конституцией (мало ли что на бумажке написано) и не волей отдельного человека (пришел освободитель и ввел своим указом демократию), а закреплен в представлениях самих людей Власти о том, кому и на каких условиях они готовы подчиняться. По всем законам и по публичным клятвам все вокруг вас могут быть «демократами», требовать решать все вопросы «голосованием», но как только на такое голосование будет вынесен действительно серьезный вопрос, вы вдруг обнаружите, что все эти «демократы» побежали к уважаемому человеку за инструкциями, как голосовать. 

Как мы уже писали выше, сам факт передачи по наследству должностей или богатства тоже не означает олигархического характера власти: наследство легко проматывается, если не подкреплено привычкой других олигархов поддерживать своих. Наконец, и в самой монархической среде возникают ситуации, когда верховный правитель исчезает (умирает или свергнут) и его место оказывается вакантно; в этот момент кажется, что монархия кончилась и все вопросы решаются через формирование олигархических коалиций. Но проходит несколько лет, и выясняется, что все «олигархи» предпочли сгрудиться у трона, ловя подачки из рук набравшего силу нового монарха.

Так что определять, в каком именно властном окружении находитесь лично вы, вам придется самостоятельно. Мы можем лишь рассказать об общих принципах борьбы за ресурсы в каждом из двух разных типов Власти. И начнем конечно же с более простого и намного более распространенного – с монархического.