Чему учили женщин до революции.doc

Чему учили в дореволюционной женской гимназииБытует мнение, что в России издавна отрицательно относились к женскому образованию. Дескать, удел женщины — исключительно повиновение мужу, забота о детях и усердное посещение церкви. Считали, что грамотность ей совершенно ни к чему, более того, она вредна, поскольку ведет в конце концов к распущенности и крушению патриархальных устоев. Безусловно, в течение многих столетий подобные взгляды были доминирующими. И все-таки абсолютизировать их не следует. Хотя бы потому, что первые сведения об обучении девочек в Древней Руси относятся еще к XI веку.

Так, в 1086 году Анна Всеволодовна, сестра Владимира Мономаха, открыла девичье училище при Андреевском монастыре в Киеве. Дочь полоцкого князя Ефросиния в основанных ею монастырях обучала не только монахинь, но и женщин-мирянок. В первой половине XVI века митрополит Даниил в своих поучениях говорил, что приобретать знания необходимо не только монахам, но и мирянам — отрокам и девицам. С начала XVII века хорошее по тем временам домашнее образование получали царские дочери и девушки из знатных боярских семей. При Петре I в Москве и Петербурге появились частные светские школы, их могли посещать и девочки. В 1724 году монахиням было предписано воспитывать сирот обоего пола и обучать их грамоте, а девочек сверх того прядению, шитью и т. п. В 1754 году учреждены первые акушерские школы в Москве и Петербурге, а затем и в других городах. В раскольничьих скитах имелись частные школы, где преподавали мастерицы.

В середине XVIII века в России появились частные пансионы, их содержали иностранцы. А вот началом общественного образования женщин в России принято считать основание в 1764 году в Петербурге по проекту И.  И. Бецкого Воспитательного общества благородных девиц (впоследствии знаменитый Смольный институт). Смольный институт сыграл огромную роль в развитии женского образования в России. Многие годы он служил моделью для самых различных женских учебных заведений: пансионатов для девиц, институтов благородных девиц, частных женских пансионов. По образцу Смольного возникли 27 таких же учебных заведений во всех губернских городах.

Однако назвать женские институты полноценными средними учебными заведениями все‑таки нельзя. Так как богатые и знатные люди имели возможность дать своим дочерям частное домашнее образование, пригласив гувернантов, в институтах учились главным образом девушки из обедневших и худородных дворянских семей. Причем институты выполняли всего лишь две узкопрактические задачи: во‑первых, подготовить домохозяек и будущих  хранительниц домашнего очага, а во‑вторых, дать воспитанницам необходимое образование для службы в качестве гувернанток. В зависимости от этого и выстраивали процесс обучения, где значительное место уделяли домоводству, рукоделию и тому подобным навыкам, а в качестве дополнительного предмета девушки осваивали иностранный язык (немецкий и французский), что было необходимо и в связи с принадлежностью к благородному сословию, и для работы в качестве гувернантки. Но основным назначением женских институтов являлась все же подготовка к замужеству. Недаром многие из таких учебных заведений имели особый фонд для выплаты своей выпускнице, вышедшей замуж, некоего приданого. Таким образом, институты благородных девиц можно назвать в лучшем случае продвинутыми начальными школами, дававшими крайне ограниченное образование. Правда, с течением времени статус названных институтов постепенно повысился до уровня очень хорошей средней школы, но все же первым типом средних женских учебных заведений они так и не стали.

К тому же институты благородных девиц не могли стать основой для общенационального среднего женского образования — ведь в подобные заведения принимали почти исключительно дворянок. Лишь с 1818 года в некоторые институты власти разрешили зачислять дочерей купцов первой и второй гильдий, например в Харьковский институт по инициативе императрицы Марии Федоровны. Правда, еще в 1797 году Мария Федоровна открыла в Петербурге на собственные средства училище, рассчитанное на обучение 50 беднейших сирот мещанского сословия, вскоре затем названное Мариинским институтом. С 1798 по 1807 годы созданы еще четыре аналогичных женских училища в Москве и Петербурге. Но в целом девушки из неблагородных сословий в первой половине XIX века, как правило, могли рассчитывать лишь на начальное образование в приходских одноклассных училищах (с трехлетним сроком подготовки). Исключением стали учрежденные в 1804 году в Санкт-Петербурге и Москве женские училища Святой Екатерины, где в состав воспитанниц принимали девушек-мещанок.

Школьная реформа 1804 года фактически игнорировала вопрос женского образования, и оно продолжало развиваться вне общей системы народного образования. С 1843 года в России начинают создавать епархиальные училища — средние учебные заведения для дочерей духовенства. В 1844 году местным властям было предписано открыть особые женские школы в тех районах, пунктах, где имелось не менее 25 девочек соответствующего возраста. И тем не менее вплоть до великих реформ Александра II в России не существовало как таковой системы женского среднего образования.

В середине XIX века стало совершенно очевидно, что состояние женского образования в стране просто недопустимое. Выдающиеся русские педагоги К. Д. Ушинский, Н. И. Пирогов и Н. А. Вышнеградский резко критиковали закрытость, привилегированность женского образования, его косность, отрыв от реальной жизни, иноязычность обучения (чаще всего преподавали на французском языке), пренебрежение к отечественной культуре. Они призывали изменить сложившуюся ситуацию и выступали за равное с мужчиной право женщины на образование.

Общественное движение за развитие женского образования и эмансипацию женщины получило довольно существенную поддержку в высших кругах, где главную роль в данной области играла тетка Александра II, великая княгиня Елена Павловна, ставшая одной из ярких вдохновительниц реформ. При ее поддержке Н. А. Вышнеградский представил в 1857 году план создания такого женского учебного заведения, куда небогатые семьи могли бы посылать дочерей для основательного образования, не подрывая при этом семейный бюджет. Вышнеградский предложил открыть при Павловском институте благородных девиц особые классы для так называемых приходящих девиц, которые, оставаясь жить в семье, слушали бы уроки по институтской программе.

В результате в апреле 1859 года в Санкт-Петербурге открыли первое в России женское среднее учебное заведение. Оно находилось под покровительством императрицы Марии Александровны (то есть подчинялось Ведомству императрицы Марии) и в ее честь получило название Мариинское женское училище. Заведовал училищем особый попечитель, назначаемый императором, а для непосредственного наблюдения за обучением девиц с одобрения императрицы назначали начальника и главную надзирательницу. Кандидатуры прочих педагогов утверждал попечитель. Подобный порядок, закрепленный в 1862 году Уставом женских училищ для приходящих девиц, действовал до закрытия Мариинских гимназий в 1918 году. В том же 1862 году Мариинское училище переименовали в женскую гимназию. В дальнейшем по ее образцу создали женские гимназии в других городах (только в Петербурге к 1866 году открыли семь гимназий с семилетним сроком обучения). Таким образом, основание Мариинской гимназии в Петербурге положило начало существованию всей системы женского среднего образования в России.

Мариинские гимназии открывали на средства Ведомства учреждений императрицы Марии. В них принимали девочек всех сословий и вероисповеданий, достигших восьмилетнего возраста. Количество учениц достигало 250, но допускалось увеличивать число воспитанниц, если имелись средства для открытия параллельных классов. Учебный курс первоначально включал в себя такие предметы, как русский язык, Закон Божий, словесность, история, география, естествознание, арифметика, геометрия, французский и немецкий языки, начала педагогики, чистописание, рисование, пение, женские хозяйственные рукоделия и танцы. За обучение иностранным языкам и танцам вносили дополнительную плату, поскольку эти предметы считали необязательными. Вышнеградский и другие педагоги — Д. Д. Семенов, В. Я. Стоюнин, К. П. Петров, позже и А. Н. Страннолюбский — стремились дать ученицам серьезное образование и развить их умственные способности. Большое значение они придавали естественным наукам.

Воспитанницам, окончившим педагогическое отделение, выдавали свидетельство на звание домашней учительницы (с 1860 года по инициативе Вышнеградского открыли специальный педагогический класс при санкт-петербургской Мариинской женской гимназии, затем такие классы появились и в других гимназиях). В 1879 году утверждена единая для всех Мариинских женских гимназий программа обучения. Учебный курс, действующий в этих гимназиях, стремились приблизить к курсу, принятому в институте благородных девиц и приспособленному, как отмечали, к особенностям женской природы и назначению женщины. Утвержденная в 1905 году Нормальная учебная табель окончательно уравняла гимназический курс подготовки с институтскими курсами. Женские гимназии Ведомства учреждений императрицы Марии были платными, причем плата за обучение превышала таковую в мужских гимназиях. К 1911 году в России действовало 35 Мариинских женских гимназий, где учились 16 тысяч воспитанниц.

В первой половине 60‑х годов XIX века под эгидой Министерства народного просвещения начинает развиваться сеть учебных заведений. Первоначальное их название — женские училища первого разряда. Параллельно возникают и неполные средние учебные заведения — училища второго разряда (будущие женские прогимназии). Официальное учреждение нового типа женских бессословных учебных заведений растянулось на 15 лет. В марте 1865 года опубликован проект «Положения о женских гимназиях и прогимназиях МНП», но лишь в 1874 году данный документ наконец утвердили.

Министерские гимназии (гимназиями их стали называть с 1870 года) предназначались для девочек всех сословий и вероисповеданий и состояли из приготовительного, семи основных и восьмого педагогического классов. Первые три класса (иногда и больше) составляли прогимназию и могли существовать как самостоятельное учебное заведение. Курс обучения в министерских учебных заведениях был несколько обширнее, чем в мариинских, но менее насыщенным, чем в мужских гимназиях. Девушкам, окончившим семь классов, по достижении 16 лет выдавали аттестат на звание учительницы народного училища (начальной школы), окончившим восемь классов — домашней учительницы, а получившим при этом медаль — домашней наставницы. Начиная с 80‑х годов окончание восьмого класса открывало доступ на Высшие женские курсы без экзамена. Все министерские гимназии тоже были платными.

Наконец, с 1872 года в России стали открывать частные женские гимназии, поскольку женских средних учебных заведений не хватало, а общество не удовлетворяло содержание обучения и объем учебных курсов в казенных женских гимназиях. По положению о частных женских гимназиях предусматривалось, что они обладают тем же статусом, что и государственные, обязаны придерживаться правил и программ, установленных Министерством народного просвещения, и подчиняться местному учебному округу. В 70‑х годах открыли 23 такие гимназии в следующих городах: Санкт-Петербурге, Харькове, Москве, Орле, Одессе, Киеве, Тифлисе, Омске, Иркутске. В связи с высокой платой за обучение посещать их могли только дочери состоятельных родителей. В лучших частных женских гимназиях курс обучения соответствовал курсу мужских гимназий (например, женские гимназии в Царском Селе, классическая гимназия Фишер в Москве). Некоторые частные гимназии носили сословный характер, например гимназия аристократического типа княжны Оболенской в Петербурге. В 80‑х годах некоторые частные женские гимназии преобразовали в министерские.

Формирование системы женского среднего образования, безусловно, огромное достижение по сравнению со всем предшествовавшим периодом развития сферы образования в России (впоследствии к развивавшейся сети женских гимназий прибавилась сеть женских епархиальных училищ, существовавшая под эгидой Духовного ведомства). По некоторым оценкам, в середине 60‑х годов Россия даже стояла на первом месте в Европе по развитию среднего женского образования. Сеть женских гимназий и прогимназий быстро расширялась: в 1880 году действовало 79 гимназий, 1887 году — 106 гимназий и 180 прогимназий. К 1909 году число женских гимназий и прогимназий составило 958.

И тем не менее средняя школа по-прежнему в основном оставалась доступной только для девочек из состоятельных семей (в зависимости от города плата за обучение варьировалась от 20 до 40 руб. в год). Кроме того, во второй половине XIX века среднее образование для женщин имело более низкий статус, чем среднее образование для мужчин. После окончания женской гимназии образование девушек фактически завершалось, и реальных возможностей получить высшее образование кроме как за границей не существовало. Даже открытие во второй половине 80‑х годов Высших женских курсов при Санкт-Петербургском университете мало повлияло на ситуацию: обучавшихся на курсах девушек студентками не считали, именуя вольнослушательницами, и диплом о высшем образовании им не выдавали. 

Бестужевские курсы — первый женский университет

Бестужевские курсы — уникальное явление в истории России. В стенах этого учебного заведения русские женщины впервые могли получать знания в университетском объеме. Благодаря Бестужевским курсам в русском обществе появился новый социальный тип учащейся — курсистка, всегда собранная, строго одетая и вечно спешащая. Именно такой запечатлел ее художник Н. А. Ярошенко.

Курсы внесли огромный вклад в развитие русской культуры. Многие бестужевки стали учителями, работали в библиотеках и других просветительских учреждениях. Из их рядов вышло немало выдающихся ученых, писательниц. С одной стороны, история Бестужевских курсов — это громкие имена профессоров и слушательниц, развитие науки и образования, с другой — сложнейшие взаимоотношения русской общественности и правительства, беспощадное противостояние революционного движения и государства, предопределившее величайшую трагедию России в ХХ веке.

Высшее женское образование в России зарождалось и развивалось при скрытом или явном противодействии властей. Даже великий реформатор Александр II, несмотря на свой либерализм, относился к нему крайне негативно. Более того, по воспоминаниям П. А. Кропоткина, Александр II боялся и ненавидел «ученых» женщин. Кропоткин писал: «Когда он встречал девушку в очках и гарибальдийской шапочке, то пугался, думая, что перед ним нигилистка, которая вот-вот выпалит в него из пистолета». И тем не менее с середины ХIХ века передовая русская общественность развернула упорную борьбу за доступ женщин к высшему образованию и постепенно добивалась в этом все новых и новых успехов.

Еще в пятидесятых годах в Петербургском университете появились первые вольнослушательницы, и хотя их пребывание здесь было временным (в 1859 году женщинам было запрещено посещать университеты), идея организации высшего образования для женщин с подачи университетских профессоров стала приобретать все большую популярность, что вынудило власти пойти навстречу общественным настроениям. Первые высшие женские курсы были открыты в 1869 году — Аларчинские в Петербурге и Лубянские в Москве. Одним из этапов борьбы за женский университет была организация в Петербурге в 1870 году публичных лекций для мужчин и женщин, которые получили название Владимирских курсов (по имени Владимирского училища, где они размещались).  Характерно, что за деятельностью курсов был тут же установлен полицейский надзор. Другой заметной вехой явилось открытие в 1872 году курсов для образования ученых акушерок при Медико-хирургической академии, переименованных в 1876 году в Высшие врачебные курсы. Приказ об их основании подписал военный министр Д.А.Милютин, прекрасно понимавший, что без привлечения женщин невозможно удовлетворить острую потребность страны в медработниках. Огромную роль в формировании системы высшего медицинского образования для женщин сыграли также знаменитые русские медики И.М.Сеченов и В.Л.Грубер.

Тем временем движение за создание высших женских курсов по университетской модели набирало силу. Его возглавили известные общественные деятели и ученые, профессора Петербургского университета А. Н. Бекетов, Д. И. Менделеев, И. М. Сеченов, А. М. Бутлеров, К. Н. Бестужев‑Рюмин, а также лидеры тогдашнего женского движения А. П. Философова, Н. В. Стасова, О. А. Мордвинова, В. П. Тарновская, Н. А. Белозерская, Е. И. Конради, М. А. Менжинская. Общественная инициатива не вызвала особого энтузиазма со стороны властей, и когда в 1873 году учреждали комиссию для выработки устава высших женских учебных заведений, туда не пригласили людей, кровно заинтересованных в деле: учредителей Владимирских курсов или профессуру, читавшую там лекции. Зато возглавил комиссию реакционер И. Д. Делянов, печально прославившийся впоследствии в должности министра просвещения.

Наконец, после бюрократической волокиты 20 сентября 1878 года Высшие женские курсы в Петербурге были открыты в качестве частного учебного заведения. По имени своего первого директора, известного историка К. Н. Бестужева-Рюмина (был директором первые четыре года), они сразу же стали называться Бестужевскими. Будучи частным учебным заведением, курсы получали лишь по 3000 рублей в год в виде пособия от Министерства народного просвещения и Санкт-Петербургской городской думы и финансировались главным образом за счет Общества для доставления средств Высшим женским курсам. Основным доходом общества была плата за обучение. Члены общества, работавшие на курсах, считались общественными деятелями и не получали жалованья. И тем не менее, например, В. П. Тарновская 25 лет исполняла обязанности казначея курсов, а О. К. Нечаева 13 лет вела дела общежитий.

В новом вузе было три отделения: историко-филологическое, юридическое и физико-математическое (с химическим курсом). Минимальный срок обучения составлял четыре года, однако многие слушательницы увеличивали время пребывания на курсах для освоения дополнительных дисциплин. Плата за посещение лекций составляла 100 рублей в год, однако желающих было достаточно (одновременно учились до 1800 человек).

Те, кто стремился попасть на Бестужевские курсы (не моложе 21 года), должны были до 1 августа подать заявление и к нему следующие документы: метрическое свидетельство, аттестат о полном среднем образовании, свидетельство о политической благонадежности, если просительница поступала в вуз не в год окончания среднего учебного заведения. Когда количество заявлений превышало число вакансий, прием производили по конкурсу аттестатов. Вступительные экзамены не сдавали.

На историко-филологическом отделении преподавали богословие, логику, психологию, историю древней и новой философии, историю педагогики, теорию эмпирического познания, историю литературы, русский, латинский, французский, немецкий, английский языки и один из славянских языков. Латынь и хоровое пение считались необязательными предметами. Студенткам физико-математического факультета читали лекции по математике, физике (на математическом отделении), химии, ботанике, зоологии, минералогии, кристаллографии, физической географии (на химическом отделении). Слушательницам разрешали переходить с одного отделения факультета на другое с досдачей соответствующих курсов.

На начальном этапе Бестужевские курсы пользовались большой популярностью и получали весьма щедрые пожертвования. К тому же учредители и руководители курсов, такие, как Бестужев‑Рюмин, Бекетов, Стасова, Тарновская и другие, проявили выдающиеся организаторские способности, что позволило учебному заведению в 1885 году перебраться в специально выстроенное для него здание с множеством лабораторий, просторных кабинетов, библиотекой и башней-обсерваторией. Однако курсистки, в большинстве своем происходившие из небогатых семей, жили довольно трудно. Тогдашняя слушательница курсов М. К. Цебрикова вспоминала: «Эти сырые и холодные углы, где набиваются по три, по четыре слушательницы, нередко одна постель на троих, которой пользуются по очереди; этот в трескучий мороз плед поверх пальто, подбитого ветерком; эти обеды грошовых кухмистерских, а зачастую колбаса с черствым хлебом и чаем; эти бессонные ночи над оплачиваемой грошами перепиской вместо отдыха…»

Ну и естественно, в раскаленной общественной атмосфере семидесятых-восьмидесятых годов подавляющее большинство курсисток придерживались передовых взглядов. Среди них было немало и революционерок самого радикального толка. Власти в свою очередь опасались появления революционерок, и главным критерием для правительственной поддержки учебного заведения оставалась политическая благонадежность курсисток.

Уже в первый год существования Бестужевских курсов Александр II потребовал от шефа жандармов Дрентельна сведений о них. Тот представил, по существу, обвинительный акт, в котором говорилось: «Вскоре после открытия курсов обнаружилось, что слушательницы оных не довольствуются одними скромными научными занятиями, но стремятся во внешних проявлениях нового высшего учебного заведения подражать прискорбным уклонениям от правильного пути, которыми, к сожалению, в последнее время отличается учащаяся молодежь».

Бестужевские курсы не давали своим выпускницам прав на преподавание. Более того, поскольку, окончив курсы, бестужевки для получения работы пользовались аттестатами средних учебных заведений, петербургский обер-полицмейстер Грессер ставил на все аттестаты печать, в которой значилось, что их обладательницы — курсистки. Причем было отдано распоряжение не допускать к учительству женщин с «мечеными» аттестатами. Все это проделывали в связи с «неблагонадежностью» бестужевок.

Подозрения в неблагонадежности, безусловно, имели веские основания. Уже в первый учебный год (1878/79) за принадлежность к «Народной воле» была арестована группа курсисток. Сестер Юшиных задерживали по делу о покушении Соловьева на Александра II. К делу об убийстве шефа жандармов Мезенцова привлекали курсисток Федорову и Малиновскую, которая при аресте оказала сопротивление, была избита и в доме предварительного заключения сошла с ума. На Бестужевских курсах учились Евгения и Ольга Фигнер. Последняя организовала кружок, который вел пропаганду в духе «Народной воли», распространял литературу и собирал деньги для нужд партии. С «Черным переделом» были связаны бестужевки Карпова и Добрускина. В марте 1886 года директор Департамента полиции В. К. Плеве составил следующую записку: «Без преувеличения можно сказать, что за последние пять лет не было ни одной более или менее крупной революционной организации, в которую не входили бы слушательницы Бестужевских курсов в значительном числе». По подсчетам Департамента полиции, за 1880‑1885 годы из 1988 бестужевок 241 обратила на себя внимание полиции (12,07 % слушательниц).

Наконец терпение властей лопнуло, и в 1886 году решением министра Делянова прием на курсы был прекращен «до особого рассмотрения вопроса о высшем образовании для женщин». Три года работала одноименная комиссия С. М. Волконского. Чиновников волновали не столько методы преподавания, сколько состав слушательниц: кто из них находился под надзором полиции, кто был замечен в волнениях и демонстрациях. Между тем к 1 января 1889 года на курсах остался только четвертый (выпускной) курс, насчитывавший 140 человек, что создавало вузу серьезные финансовые проблемы, ведь поступление денег зависело от числа слушательниц и платы за обучение. Члены Общества для доставления средств Высшим женским курсам обращались в правительство, писали докладные записки, но все это просто игнорировалось.

И вот 3 июня 1889 года было опубликовано Временное положение о Санкт-Петербургских Высших женских курсах, резко усиливавшее госконтроль за деятельностью Бестужевских курсов и сводившее к минимуму роль общественности. Курсы получали назначаемого директора, инспектрису и Совет профессоров, были запрещены собрания курсисток вне курсов. Министерство народного просвещения отныне утверждало и учебные планы, чего не было раньше. Количество слушательниц сокращалось. Для зачисления на курсы требовалось письменное разрешение родителей или опекунов, а кроме того, справка о наличии средств для безбедного существования. До 200 рублей в год увеличилась плата за обучение. Курсистки могли жить только дома или у родственников — частные квартиры исключались. При этом в каждом случае прием зависел от личного усмотрения директора. Бессменную распорядительницу Н. В. Стасову отстранили от должности. Были уволены и другие преподаватели, лекций стало меньше, а некоторые предметы и вовсе исчезли из расписания.

Впрочем, курсистки не испугались, а их «неблагонадежность» резко повысилась — если до 1886 года ни одна слушательница не привлекалась по политическим процессам, то в конце 80-х годов это стало почти нормой. Правда, среди бестужевок появилось и доносительство (наушничество), но замеченных в этом изгоняли из учебного заведения.

И все же курсы сохранились, а возрастающее стремление женщин к получению образования приводило к непрерывному увеличению числа слушательниц: с 144 в 1889 / 90 учебном году до 960 в 1898/99-м. К тому же на рубеже XIX—ХХ веков высшая школа в России, ее структура и характер преподавания все больше отходили от запретительных тенденций, вступавших в острое противоречие с требованиями времени. Министерство народного просвещения хотя и продолжало жестко контролировать деятельность Бестужевских курсов, но и оказывало им определенную помощь. Так, в сентябре 1901 года по представлению министра П. С. Ванновского Николай II утвердил указы о допущении к преподаванию всех предметов в старших классах женских гимназий и прогимназий лиц женского пола, окончивших Бестужевские курсы.

Царь 31 мая 1903 года утвердил положение Опекунского совета о допущении к преподаванию в старших классах институтов домашних наставниц лиц, с успехом окончивших Высшие женские курсы. Наконец, циркуляром Министерства от 12 ноября 1906 года выпускницам Бестужевских курсов и других женских вузов предоставлялось право преподавать в младших классах мужских средних учебных заведений.

Революция 1905‑1907 годов, во время которой многие бестужевки тоже отличились, способствовала значительным изменениям в учебном процессе. На Бестужевских курсах была внедрена новая система обучения, названная предметной. Она позволила слушательницам выбирать лекционные курсы по желанию, а преподавателям — разнообразить и расширить лекции и систему практических занятий. В 1906 году на курсах появился первый выборный директор — профессор зоологии В. А. Фаусек, весьма почитаемый коллегами и учащейся молодежью. Было введено автономное управление, открылся долгожданный юридический факультет. Программа факультета включала следующие обязательные предметы: энциклопедия права, философия права, государственное право, история русского права, полицейское право, статистика, история экономических учений, финансовое право, римское право (история и догма), семейное и наследственное право, политическая экономия. При желании студентки этого факультета могли изучать богословие, немецкий, французский, английский и итальянский языки. Дополнительная плата за необязательные курсы не взималась.

Однако большинству выпускниц юридического факультета предлагали лишь секретарскую должность с небольшим жалованием. Даже после сдачи госэкзаменов на юридическом факультете университета женщины не имели права работать адвокатами, нотариусами и судьями. Чтобы решить проблему трудоустройства, на юридическом факультете была открыта новая специальность — статистика, весьма привлекательная для женщин. Известный экономист и статистик А. А. Кауфман организовал статистический семинарий, где изучали экономические и гуманитарные предметы, а также осваивали практику проведения конкретных социологических исследований. Благодаря этим исследованиям мы можем рассказать о взглядах курсисток в 1909 году. Так, 39 % опрошенных с помощью анонимных анкет указали, что сильное влияние на формирование их убеждений оказал Л. Н. Толстой, 32 % респондентов называли революционных демократов шестидесятых годов ХIХ века, а 18 % — К. Маркса. Из опроса было ясно, что две трети курсисток участвовали в студенческих волнениях.

Большое влияние на судьбы курсисток оказал Закон «Об испытаниях лиц женского пола в знании курса высших учебных заведений и о порядке приобретения ими ученых степеней и звания учительницы средних учебных заведений», утвержденный Николаем II в декабре 1911 года. Он давал возможность выпускницам высших негосударственных учебных заведений на общих основаниях сдавать экзамены в университетах и получать их дипломы. Этот нормативный акт практически уравнял права женщин и мужчин в научно-педагогической области. Лучшие выпускницы Бестужевских курсов воспользовались новым законом. Имея дипломы университетов, они начали заниматься самостоятельной научно-педагогической деятельностью.

С началом Первой мировой войны финансовое положение Бестужевских курсов резко ухудшилось. Они располагали значительной собственностью, которую были не в состоянии содержать, поэтому под доходные дома были отданы здания общежитий. Но это не помогло. Женский университет, как, впрочем, и другие учебные заведения Петрограда, переживал жестокий кризис, характеризовавшийся бессистемностью учебного процесса, ухудшением дисциплины и полным безденежьем. Из этого кризиса Бестужевские курсы уже не смогли выйти, и в 1918 году большевики закрыли первый русский женский университет, преобразовав его в Третий петроградский университет, который в 1919 году вошел в состав Петроградского университета.

Так закончилась история этого ни на что не похожего, специфически русского учебного заведения. Но еще более полувека в России и за ее пределами продолжалась деятельность выпускниц Бестужевских курсов. Бывших бестужевок, судьбы которых сложились по‑разному, нередко трагически, всегда объединяло нечто общее, самый настоящий дух Бестужевских курсов — верность профессиональному долгу, солидарность и демократизм.