13 ноября 2011 года. Москва. Актер Михаил ЕФРЕМОВ и его сын Николай (слева) на интервью с обозревателями "СЭ" Александром КРУЖКОВЫМ (в центре) и Юрием ГОЛЫШАКОМ. Фото Федор УСПЕНСКИЙ, "СЭ"
В рамках рубрики "Мой "СЭ", посвященной 25-летию "Спорт-Экспресса", главные лица нашего издания делятся историями, связанными с внутренней журналистской кухней. Сегодня очередь обозревателя Александра КРУЖКОВА.
В глухую подворотню на Пушечной улице, где начинался "Спорт-Экспресс", я пришел в феврале 1992-го. Было мне 14 лет. Точнее – 14 с половиной.
Сейчас не вполне понимаю, как в таком возрасте можно публиковаться в газете. Тогда это казалось в порядке вещей. К счастью – не мне одному.
О чем только не писал за эти годы! Футбол и хоккей, тяжелая атлетика и пулевая стрельба, картинг и спортивное ориентирование… Отчеты, репортажи, комментарии. Но самым любимым жанром для меня остается интервью.
К тому же десять лет назад у нас с Юрой Голышаком появилась собственная рубрика. "Персона номера". Выходила два раза в месяц в пятничном футбольном приложении. Весной 2008-го его закрыли. А нас вызвал главный редактор Владимир Кучмий.
– Бог с ним, с приложением, – сказал Владимир Михайлович. – Теперь свои интервью делаете в газету. Каждую пятницу. Но рубрику поменяем. Для ежедневного формата "Персона номера" – слишком громко. Да и собеседники у вас не всегда звездные. Пусть будет "Разговор по пятницам". Устраивает?
Мы радостно кивнули. И побежали звонить Георгию Ярцеву – первому герою новой рубрики. С тех пор "разговоров" перевалило за триста.
* * *
Любое интервью – лотерея. Никогда не знаешь, что взбредет в голову персонажу. Даже если прочитал о нем все, вооружился цитатами и заготовил полторы сотни вопросов.
Сергей Мыльников, к примеру, встретил с подозрением:
– А удостоверения у вас есть?
Пока изучал, пискнул мобильник. Мыльников отошел в сторону, не выпуская "корочки" из рук. Голышак шепнул: "У него выражение лица, словно война на пороге". Впрочем, вратарская настороженность вскоре улетучилась.
Василий Алексеев, накануне бодро диктовавший адрес в своих Шахтах, внезапно оказался не в духе. Смотрел исподлобья, отвечал односложно. Ничего хорошего вечер не сулил.
Тут звонок. Минут десять он отговаривал кого-то лечиться в Москве.
– Упаси господь с этими аферистами связываться! Конченые идиоты! Мне в той клинике через полчаса под задницу дали – так я быстрее самолета летел! А руководитель их просто бандит!
Повесил трубку. Тяжело вздохнул.
– Много шарлатанов среди докторов? – участливо поинтересовался Голышак, у которого любимые темы для разговора – нетребовательные дамы, дорогие фотоаппараты и здоровье. Желательно – собственное.
– Ох, вы не представляете сколько! Каждый второй! – подхватил Василий Иванович. И оттаял. Интервью было спасено. Расставались друзьями.
Еще у Юрки фантастическая память на имена и отчества. В любой области. Приехали в гости на Фрунзенскую к Льву Дурову. Периодически в разговоре всплывали тени прошлого.
– Был такой Демичев, министр культуры, – сказал Дуров.
– Да-да, Петр Нилович, – кивнул Голышак.
Брови артиста уважительно приподнялись.
Едва он упомянул маршала Баграмяна, Юра тут же отреагировал:
– Иван Христофорович.
Когда академика Келдыша назвал Мстиславом Всеволодовичем, а космонавта Кизима – Леонидом Денисовичем, Дуров всплеснул руками. Казалось, вот-вот выкрикнет: "Браво!" Спустя три часа провожал как родного.
На улице Юра усмехнулся:
– Лучше б я английский так запоминал…
* * *
Три часа с Дуровым – не предел. С Сергеем Хусаиновым, Иваном Едешко, Львом Нетто общались шесть часов. С Ниной Пономаревой – семь. Самое поразительное, не успевали задать и половины вопросов. К концу интервью были выжаты. А герои – бодряком! Хотя Пономаревой – 86. Нетто – 90.
Мы обожаем разговаривать со стариками. Готовы прощать им длинноты в воспоминаниях, другие милые слабости.
Накануне 70-летия спросили Евгения Гомельского:
– Почерк стареет? Или остается таким же, как в молодости?
Добрейший Евгений Яковлевич нервно закусил губу.
– У меня всегда был безобразный почерк. Прямо ленинский. Вы говорите так, будто мне уже девяносто! Еще поинтересуйтесь, шаркаю ли я ногами, выпадают ли у меня волосы по утрам.
Евгений Евтушенко нашему вопросу тоже не обрадовался.
– Вы писали, что жить собираетесь до ста трех лет. Действительно этого хочется?
С плохо скрываемым раздражением объяснил:
– Когда-то я сочинил:
"Жизнь, ты бьешь меня под вздох, а не уложить.
До семидесяти трех собираюсь жить".
Затем начал приближаться к этим самым семидесяти трем – пришлось стихи переделывать. Поставил – восемьдесят три. А недавно решил, что нельзя слишком уж часто у Бога попрошайничать. И попросил грубо – сразу до ста. Для рифмы же получилось – "до ста трех собираюсь жить"…
Такие встречи для нас подарок судьбы. Правда, в какой-то момент увлеклись и обнаружили – придерживаемся графика 90х60х90. Это не пропорции героев. Возраст.
Рекорд удерживает Владимир Зельдин, дай бог ему здоровья! В его гримерку на третьем этаже Театра Российской армии заглянули, когда артисту исполнилось 96. Незадолго до этого беседовали с Борисом Разинским. Тот между делом сообщил:
– Я дружу с Зельдиным. В какой он форме! Однажды спрашиваю: как до таких лет дотянуть? Отвечает: "Главное, определись, к какой медицинской группе себя относишь. Их всего две. Первая называется "п…ц". Лечись не лечись – бесполезно. Вторая группа – "х…я". Само пройдет".
Разинский через год умер. Зельдину пару недель назад стукнуло 101. По-прежнему выходит на сцену.
Цитировать артисту Разинского мы постеснялись. После интервью подвезли домой. Живет Зельдин рядом с театром. Юрка попытался помочь ему выйти из машины, поддержать под локоток. Владимир Михайлович с необычайным проворством его опередил. Поправляя берет, произнес со значением:
– Старец вылез.
С тех пор это одно из наших любимых выражений. Есть и другие.
Алексея Мишина: "Мальчик, надо постараться!" Владимира Федотова: "Могу и по мордульке".Альберта Демченко: "Одет я пышно – а потом чпок, и "обули". Алексея Ивашкина: "Девчонка красивая, сисульки пятого размера". Сергея Архипова: "Трофейнуть". Федора Конюхова: "Опасненько". Сергея Мигицко: "Штанята". Владимира Бессонова: "Водки я скушал больше, чем вы борща". Юлиуса Шуплера: "Рано гладить бабушку". Виктора Тихонова: "Я люблю сладкое, а значит, еще не постарел". Игоря Тер-Ованесяна: "Дед говорил, что тот не мужчина, кто в 20 – не красив. В 30 – не силен. В 40 – не умен. В 50 – не богат".
Какие-то реплики персонажей обрели двоякий смысл. Например, Валерий Борзов тягу к охоте сформулировал емко:
– По старой спортивной привычке испытываю там мышечную радость…
Наутро после выхода интервью друзья забросали нас с Голышаком эсэмэсками: "Давно испытывали мышечную радость?"
Изящный оборот на все случаи жизни подарил Владимир Пресняков-старший:
– В Амстердаме отправился в квартал красных фонарей. Брожу, глазею, девушки в витринах. Слышу голос за спиной: "Владимир Петрович!" Оборачиваюсь – в дверях барышня, кроме купальника ничего. Разговорились: "Здесь не то что в Москве, культурно. В профсоюзе состою… Может, зайдете? Денег не нужно!" – "Спасибо, не готов". Сослался на некоторую вялость.
Теперь "на некоторую вялость" ссылаюсь я, когда Голышак предлагает в Мытищах сделать интервью с каким-нибудь бывшим хоккеистом "Атланта". В ответ раздается: "Зачем так дерзко себя ведешь?"
История такая. Емельяненко-младший до того, как сесть в тюрьму за изнасилование, вспоминал встречу в Старом Осколе с братом Федором, вернувшимся из армии:
– Выпили, взяли с собой винца – и в лес. Я-то мальчишка, опьянел сразу. Стоим на полянке, никого не трогаем, настроение прекрасное. Вдруг появляется незнакомый мужик, нас расталкивает. Оглядывает каждого, ни слова не говоря, уходит. Я к Федору: "Кто это?" – "Без понятия". Кричу мужику вслед: "Эй, ну-ка подойди! Ты зачем так дерзко себя ведешь?"
* * *
Интервью – лотерея еще и потому, что их все чаще приходится согласовывать. Постепенно это превращается в отдельный жанр. Иногда разговорить человека и написать текст гораздо легче, чем заверить. Многие обходят острые углы, руководствуясь принципом "как бы чего не вышло".
Кто-то опасается скандала, кто-то не хочет огорчать хорошего человека, кто-то "боится разбудить негативную энергетику". Представьте, услышали на днях и такой аргумент.
Вот абзац, который без объяснения причин выкинул из интервью пожилой чиновник Спорткомитета.
– У меня есть приятельница, гинеколог. Сейчас академик, а когда ей было лет сорок, преподавала в медицинском институте. На экзамене зашел у нее разговор с первокурсником о поздней беременности. Тот сообщает: "Забеременеть в сорок с лишним лет? Исключено!" – "Почему?" – "Неужели женщина в этом возрасте живет половой жизнью?!"
Что тут смутило – поди разбери…
* * *
Помню, в новогоднем номере Голышак посвятил мне несколько строчек: "Как кто-то способен часами смотреть на огонь, дорогой соавтор может по часу смотреть на одну страничку текста. Вычитывать по 18 раз одно и то же".
Увы, даже это не спасает от опечаток. Самая невероятная вкралась в интервью с бывшим вратарем сборной БелоруссииВалерием Шанталосовым.
Спросили про Александра Прокопенко, чемпиона Советского Союза в составе минского "Динамо".
– Умер он в тридцать шесть лет при странных обстоятельствах.
– В ресторане ужинал. Кусок мяса застрял в горле – и Саша начал задыхаться. "Скорую" ждали долго. Когда приехала, было поздно. Нелепая смерть.
По сей день загадка, как никто не заметил, что вместо "мяса" написано "мяча". Ну, откуда он там взялся?!
У коллег бывало хуже. Старшие товарищи рассказывали о "шапке" в полосе к очередному рекорду штангиста Давида Ригерта: "Он поднял 500 кг!" Ниже красовался подзаголовок: "И это еще не пердел!"
Родной "СЭ" тоже выдавал перлы. Большинство в последний момент все-таки удалось отловить. "На футбольном небоскребе Грузии загорелась новая звезда". "Московское очко "Спарты" имеет горький привкус". "Домингес видит поле практически с закрытыми глазами". "Ямайский форвард Дамани Ральф как получил травму в феврале 2005-го, так до сих пор лечит свой хрящ". "И вогнал Нигматуллину "пятнистого" между ног!"
* * *
Время от времени перелистываю книжки, подаренные героями. Иван Едешко, Федор Черенков, Сергей Андреев, Юрий Баскаков, Марк Тайманов, Владимир Васильев. На обороте выводили фломастером: "На добрую память…" "Удачи и хорошей профессиональной творческой работы…"
Александр Карелин вручил нам карманный сборник цитат Столыпина "Мысли о России". Федор Конюхов – по иконке:
– Это Николай Чудотворец. Писана по моему эскизу. Такая же в космос отправилась.
В одной руке Чудотворец держит парусник, в другой – покоренный Конюховым мыс Горн.
* * *
…А заезжая к Кучмию на Ваганьково, всегда говорю "спасибо". Не только за рубрику. Но и за то, что поверил когда-то в 14-летнего мальчишку.
0 коммент.:
Отправить комментарий