Илья Цымбаларь в эксклюзивном интервью корреспонденту FootballTop.ru рассказал о прошлом, настоящем и будущем.
Великие игроки — это личности, которые определяют наше с вами восприятие и понимание футбола, закладывают представление о том, на что должна быть похожа эта игра. Мы признаем их лучшими еще в глубоком детстве, и на протяжении всей нашей жизни они таковыми и остаются. Кто-то из них уходит, как Зидан — на пике, да так, чтобы запомнили надолго. Кто-то перестает быть футболистом, как некогда блистательный Гаскойн, долго и мучительно уходя в прошлое.
Для многих рожденных болеть в 90-е лучшие моменты в жизни — это победный матч московского «Спартака» против мадридского «Реала» в «Лужниках» (групповой этап ЛЧ-1998/99) и триумф Российской команды на «Стад де Франс» в рамках отборочного цикла ЧЕ-2000.
Если для вас эти матчи что-то значат, вы точно помните Илью Цымбаларя, капитана «Спартака», гения штрафных ударов, тонкого плеймейкера, дриблера от бога, остроумного левоногого технаря и, несомненно, великого футболиста. Этот ярчайший мастер вскоре после тех памятных матчей как-то очень тихо и незаметно «исчез с радаров». С тех пор СМИ не сильно баловали болельщиков информацией о его делах, а он в свою очередь не делал громких заявлений, не скандалил, лицом не торговал и чипсы не рекламировал. Просто без пафоса поиграл за «Локомотив» и «Анжи» и повесил бутсы на гвоздь. Затем Илья Владимирович появлялся на различных тренерских должностях, нигде особо не задерживаясь, а после 2010 года история и вовсе обрывается.
Как бы там ни было, а для целого поколения болельщиков этот человек так и остался улыбчивым одесситом, чья фигура на поле и изящная манера игры чем-то напоминали его кумира - Диего Армандо Марадону. И этот материал мы посвящаем всем, кто не забывает любимых игроков своего детства. Да и молодежь пускай хоть ненадолго отвлечется от мейнстримовых Месси, Роналду и Неймара, чтобы познакомиться с одним из главных героев эпохи, когда игровая форма по тогдашней футбольной моде была словно на два размера больше…
Встреча с легендой и героем детства — дело непростое, к ней невозможно подготовиться, как к очередной работе. Поэтому мы договорились побеседовать с Ильей Владимировичем в свободном ключе, а поддержал наш разговор мой большой друг, один из самых преданных фанатов «Спартака», артист Большого театра с говорящей фамилией Петр Тихонов.
— Илья Владимирович, крайняя информация, которую можно найти о вас в интернете, касается 2010 года — тренерская работа в «Химках». Чем вы занимались последние пару лет?
— Да, «Химки» были моим последним местом работы. А сейчас я практически ничем не занимаюсь, вот приезжал за ветеранов поиграть… Конечно, скучаю по работе, но никаких серьезных предложений, увы, не поступает.
— Такой колоссальный опыт и авторитет! Неужели Леонид Арнольдович Федун или, например, Ледяхов ничего не предлагали?
— Нет, от Федуна никаких приглашений не было. С Ледяховым дружим, общаемся, но работать он меня не звал.
— Нет ли ощущения, что «Спартак» не очень бережно к своим ветеранам относится?
— Я б не сказал, потому что единственная ветеранская команда — это спартаковская. Тренировки и поездки постоянные. Вот сейчас как раз оформлялись на выезды, у нас очень востребованная ветеранская команда, ездим на все турниры, праздники. И такое отношение к ветеранам — это неотъемлемая часть духа, потому что мы должны передавать традиции. Поэтому, несмотря на то, что я не работаю в структуре клуба, я все равно остаюсь в «Спартаке».
— Так значит, этот спартаковский дух — он есть до сих пор?
— Да, и это очень интересный момент — сменилось уже четыре поколения, но общаешься с людьми и понимаешь, что взгляды-то у нас у всех прежние, независимо от возраста. Мы, конечно, приезжаем и получаем массу удовольствия от общения, от игры.
— Вам бы молодежь воспитывать спартаковскую, прививать традиции… Нет желания?
— Тяжело сказать. Я работал с дублем, и в школе с выпускным годом тоже, но сейчас все-таки хотелось бы на более серьезном уровне что-то делать.
— Давайте вспомним времена, когда вы сами только попали в футбол.
— Я попал в футбол как и все, наверное. Раньше ходили по школам, собирали детишек, записывали в группы. Получилось так, что Лучин Эдуард Петрович нашел меня, шестилетнего, и привел в секцию — подготовительную группу СДЮШОР «Черноморца», в которой я впоследствии и занимался. После окончил Киевский спорт-интернат, но в киевское «Динамо» не попал и вернулся в Одессу. Поиграл немного за местное «Динамо», потом пришлось решать вопрос с армией, и я «отслужил» два года в «СКА». После этого уже заиграл в «Черноморце».
А то, что я футболист, понял, наверное, сразу. Я ведь родился и вырос напротив стадиона, и практически все свое время мы отдавали футболу.
— Расскажите о вашем опыте работы с молодежью. Нынешние ребята так же болеют игрой, как это было в ваше время?
— Безусловно, все они хотели попасть в первую команду. Но, честно говоря, в плане школы и технического оснащения многое приходилось корректировать. Я не изобретал ничего нового — чему учили меня, тому и я ребят пытался учить. И были какие-то моменты, которые надо было исправлять. Все эти вещи зависят от тренера, от коллектива и настроя, который у них был, когда ребята к нам приходили, — некоторым мы были вынуждены объяснять, что здесь не проходной двор, здесь надо работать. Но все-таки загорались глаза, человек пять-шесть заиграли.
— Какой возраст определяющий для молодого футболиста, когда становится понятно, что человек будет играть?
— Нет такого возраста, все настолько зависит от обстоятельств, от удачи. Какой тренер, какой коллектив… Некоторые с семи лет занимаются безуспешно, а кто-то в четырнадцать может прийти и заиграть. Все должно совпасть. Вообще, чтобы стать футболистом, должно совпасть очень многое.
— Вспоминая вашу карьеру игрока, до сих пор удивляюсь: почему вы никуда не уехали?
— Да просто не сложилось. Были и возможности, и желание, мог бы оказаться и в том же «Реале», да и в «Арсенал» ездил на просмотр. Почему не сложилось — это уже не ко мне вопрос. Понимаете, тогда ведь агентов практически не было,все это только начиналось, поэтому решения принимались руководством клуба, фактически Олегом Ивановичем, ну и Есауленко еще был, они брали на себя все технические вопросы. Я же только давал согласие, но все остальное решалось помимо меня. Сейчас агенты играют огромную роль, а в те годы все было иначе.
— В сравнении с остальными клубами в «Спартаке», наверное, были неплохие финансовые условия?
— Это да, грех жаловаться. Шикарные. Так что уезжать из-за денег никто и не думал. В Европе платили чуть больше, но незначительно, не настолько, чтобы из-за этого кто-то стал заморачиваться.
— Помните, как впервые приехали в Тарасовку?
— А как же! Это было в конце 92-го. Мы с Юрой Никифоровым перед этим подписали контракт, вернулись домой за вещами и приехали обратно перед самым Новым годом. На базе всей командой с семьями отметили, а первого или второго числа уже поехали на сборы в Германию. А в Москве первое время адаптироваться было невероятно сложно, по сравнению с Одессой — сумасшедший ритм и такие расстояния…
— Тот «Спартак», как ни крути, отличался психологией победителей. Как этого добиваются?
— Я не знаю, как этого добиваются, но знаю, что любой уважающий себя игрок должен выходить на поле, чтобы побеждать. Без этой внутренней установки он просто не будет расти. А тогда у нас сформировался такой коллектив, который действительно всегда выходил играть только на победу. Но это и тренерское мастерство — со всего Союза собрать таких игроков — с именами, лидеров своих команд.
— А тот факт, что костяк команды в те годы составляли русскоговорящие футболисты, играло ли это важную роль?
— Я думаю, да. Даже через переводчика определенные нюансы донести порой невозможно. Надо знать, кто создавал этот клуб, кто приносил победы, а сегодня далеко не все легионеры в должной мере с этим знакомы, просто приезжают работать по контракту. Впрочем, это мой субъективный взгляд со стороны.
— Сейчас уже довольно приличные игроки к нам приезжают. Их присутствие мешает своим воспитанникам заиграть или же, наоборот, мотивирует?
— Мое мнение — мешает. А что касается класса нынешних легионеров, тут все не так однозначно. Иной раз видишь, что вроде бы приличный игрок приехал, а как подписал контракт — все, спустя рукава играет.
— Психология наемника?
— Мне тяжело судить о психологии наемника, у нас в свое время один наемник был — Робсон, который и по-русски заговорил, и заиграл. Сколько мы мучились с ним, правда, но ведь заиграл!
— Вы были одним из главных специалистов по дальним ударам. Как вам удавалось так направлять мяч в нужный угол?
— Была одна история в Одессе. Мы после тренировки дурачились, и я на спор надел галоши прямо на бутсы и говорю: «Сейчас из-за штрафной забью». Пробил, ну и мяч как-то удачно очень полетел… В общем, забил. Бывают эпизоды, когда действительно есть возможность все зряче исполнить, но в большинстве случаев, если вам будут рассказывать, что я с сорока метров метил в «девятку» — не верьте! Но в матче с «Реалом» со штрафного у меня, конечно, было время прицелиться.
— Юра Никифоров не раскалывался, значит, насчет своих ударов с сорока метров?
— Над Юрой мы постоянно шутили. Он у нас в Одессе корабли топил, а в Москве самолеты сбивал. У него удар такой был, что как-то раз на тренировке вратарь «Черноморца» среагировал, успел выставить руки и сделал кульбит в воздухе.
— Матч с «Реалом» хорошо помните?
— Конечно. Это, наверное, главный матч. Складывалась игра очень тяжело, проигрывали, такое количество зрителей — там люди буквально в проходах сидели, мы понимали, что нельзя в такой ситуации проиграть. Это как раз и был тот самый пресловутый спартаковский дух — перебороть.
— Когда вы выходили на замену в матче с французами, чтобы отдать ту невероятную голевую передачу, что вам Олег Иванович сказал?
— «Выйди, что-нибудь придумай!» — он сказал. У Романцева, кстати, персональных установок практически не было, общекомандные только. Максимум, что говорил по индивидуальным действиям: «Будь поосторожнее с таким-то и таким-то».
— Романцев был больше тактик?
— Нет, все было сбалансированно. Я помню, когда пришел из «Черноморца», думал, я очень техничный игрок. Потом мне дали пару упражнений, и я понял, что это далеко не так. Пришлось буквально заново учиться. На поле-то это все легко казалось, а на самом деле оттачивалось часами — и техника, и пас. Олег Иванович очень сильно повлиял на меня. Как-то он сказал: «Зачем обыгрывать троих, если можно отрезать их одной передачей?» Нужно видеть поле, а техническое оснащение при этом должно быть доведено до автоматизма, чтобы при передаче не тратить энергию на исполнение. В моем понимании классный футболист отличается от хорошего именно видением поля, умением думать и читать игру. В «Спартаке» этому и учили — все было на мышлении, на технике.
— Вы согласны, что сейчас дефицит креативных плеймейкеров?
— Да, раньше во многих командах было по несколько игроков такого плана. Но ведь и футбол меняется, схемы меняются, все гораздо быстрее.
— В современном футболе возможен тот «кружевной» спартаковский стиль игры?
— Конечно, почему нет? «Барселона» это показала. Те же забегания — 9 из 10 проходят всегда, флангами не играют практически, в основном все через середину. Это возможно, просто на других скоростях. Я не буду рассказывать, что мы вот играли, а сейчас все не то. Время идет, скорости растут, игроки тоже не стоят на месте.
— Многие хотят возвращения Романцева. Как вы считаете, он еще не сказал своего последнего слова как тренер?
— Я только за! Зная этого человека и его характер… Поверьте, он еще может научить!
— По интервью и телепередачам складывается впечатление, что Олег Иванович пребывает не в самом лучшем настроении.
— У него сейчас, наоборот, прекрасное настроение, он начал ездить с ветеранами и радуется, говорит: «Столько лет сидел, никуда не ездил».
— Тот факт, что Олег Иванович закончил работать — это не связано с запретом на курение на тренерской скамейке?
— Нет, я не думаю. Он бы в перерыве мог успеть полпачки выкурить, как волк из «Ну, погоди!».
— А как насчет тех шуток, что главным тренером «Спартака» нужно сделать Юрана, а тренером по физподготовке — Горлуковича?
— Вы знаете, когда мы играли, жесткость проявлялась вовсе не в криках, никто не изображал грозного и злого дядьку. Олег Иванович не кричал, ему хватало одного взгляда, чтобы все вопросы отпадали. Не было никакой палочной дисциплины. Мы просто понимали и выполняли.
— Почему все-таки Эмери потерпел неудачу? Не сумел завоевать авторитет?
— Тренерский авторитет это, безусловно, очень важно… Но! Футболист должен работать при любом тренере. А когда начинается — тренер не тот, бутсы не те, поле кривое. В данном случае основные вопросы должны быть к игрокам. Когда футболисты говорят: «Нам тренировочный процесс не нравится», это не отмазка. Нравится, не нравится, а ты обязан выходить и выполнять то, что тебе скажут. И они ведь сами должны понимать, что их покупают за огромные деньги не для того, чтобы где-то в «пятерке» болтаться, а для тогог, чтобы выигрывать трофеи.
— В 1996 году основные игроки «Спартака» разъехались, никто не ожидал, что фактически второй состав станет чемпионским.
— Во-первых, было огромное доверие. Во-вторых, им было по 20 лет — разве это молодые? В 20 лет люди уже играют — за основные составы, за сборные. Ну и были все-таки Горлукович, мы с Никифоровым, футболисты с опытом, поигравшие. Были и традиции командные, это все передавалось молодежи.
— Сейчас складывается впечатление, что наш футболист по сравнению с легионером не имеет права на ошибку. Сколько бы Кариока ни ошибался, его все равно Валерий Георгиевич Карпин будет ставить.
— Если честно, я в последнее время находился в Украине, пристально следить за российским чемпионатом удавалось не всегда, так что не берусь судить о конкретных действиях Карпина на этот счет. Я считаю, что легионер обязан быть по мастерству на две головы выше нашего футболиста, чтобы играть здесь. А насчет права на ошибку рассуждать неправильно, потому что не ошибается тот, кто ничего не делает.
Федор Кривошеев
Великие игроки — это личности, которые определяют наше с вами восприятие и понимание футбола, закладывают представление о том, на что должна быть похожа эта игра. Мы признаем их лучшими еще в глубоком детстве, и на протяжении всей нашей жизни они таковыми и остаются. Кто-то из них уходит, как Зидан — на пике, да так, чтобы запомнили надолго. Кто-то перестает быть футболистом, как некогда блистательный Гаскойн, долго и мучительно уходя в прошлое.
Для многих рожденных болеть в 90-е лучшие моменты в жизни — это победный матч московского «Спартака» против мадридского «Реала» в «Лужниках» (групповой этап ЛЧ-1998/99) и триумф Российской команды на «Стад де Франс» в рамках отборочного цикла ЧЕ-2000.
Если для вас эти матчи что-то значат, вы точно помните Илью Цымбаларя, капитана «Спартака», гения штрафных ударов, тонкого плеймейкера, дриблера от бога, остроумного левоногого технаря и, несомненно, великого футболиста. Этот ярчайший мастер вскоре после тех памятных матчей как-то очень тихо и незаметно «исчез с радаров». С тех пор СМИ не сильно баловали болельщиков информацией о его делах, а он в свою очередь не делал громких заявлений, не скандалил, лицом не торговал и чипсы не рекламировал. Просто без пафоса поиграл за «Локомотив» и «Анжи» и повесил бутсы на гвоздь. Затем Илья Владимирович появлялся на различных тренерских должностях, нигде особо не задерживаясь, а после 2010 года история и вовсе обрывается.
Как бы там ни было, а для целого поколения болельщиков этот человек так и остался улыбчивым одесситом, чья фигура на поле и изящная манера игры чем-то напоминали его кумира - Диего Армандо Марадону. И этот материал мы посвящаем всем, кто не забывает любимых игроков своего детства. Да и молодежь пускай хоть ненадолго отвлечется от мейнстримовых Месси, Роналду и Неймара, чтобы познакомиться с одним из главных героев эпохи, когда игровая форма по тогдашней футбольной моде была словно на два размера больше…
Встреча с легендой и героем детства — дело непростое, к ней невозможно подготовиться, как к очередной работе. Поэтому мы договорились побеседовать с Ильей Владимировичем в свободном ключе, а поддержал наш разговор мой большой друг, один из самых преданных фанатов «Спартака», артист Большого театра с говорящей фамилией Петр Тихонов.
— Илья Владимирович, крайняя информация, которую можно найти о вас в интернете, касается 2010 года — тренерская работа в «Химках». Чем вы занимались последние пару лет?
— Да, «Химки» были моим последним местом работы. А сейчас я практически ничем не занимаюсь, вот приезжал за ветеранов поиграть… Конечно, скучаю по работе, но никаких серьезных предложений, увы, не поступает.
— Такой колоссальный опыт и авторитет! Неужели Леонид Арнольдович Федун или, например, Ледяхов ничего не предлагали?
— Нет, от Федуна никаких приглашений не было. С Ледяховым дружим, общаемся, но работать он меня не звал.
— Нет ли ощущения, что «Спартак» не очень бережно к своим ветеранам относится?
— Я б не сказал, потому что единственная ветеранская команда — это спартаковская. Тренировки и поездки постоянные. Вот сейчас как раз оформлялись на выезды, у нас очень востребованная ветеранская команда, ездим на все турниры, праздники. И такое отношение к ветеранам — это неотъемлемая часть духа, потому что мы должны передавать традиции. Поэтому, несмотря на то, что я не работаю в структуре клуба, я все равно остаюсь в «Спартаке».
— Так значит, этот спартаковский дух — он есть до сих пор?
— Да, и это очень интересный момент — сменилось уже четыре поколения, но общаешься с людьми и понимаешь, что взгляды-то у нас у всех прежние, независимо от возраста. Мы, конечно, приезжаем и получаем массу удовольствия от общения, от игры.
— Вам бы молодежь воспитывать спартаковскую, прививать традиции… Нет желания?
— Тяжело сказать. Я работал с дублем, и в школе с выпускным годом тоже, но сейчас все-таки хотелось бы на более серьезном уровне что-то делать.
— Давайте вспомним времена, когда вы сами только попали в футбол.
— Я попал в футбол как и все, наверное. Раньше ходили по школам, собирали детишек, записывали в группы. Получилось так, что Лучин Эдуард Петрович нашел меня, шестилетнего, и привел в секцию — подготовительную группу СДЮШОР «Черноморца», в которой я впоследствии и занимался. После окончил Киевский спорт-интернат, но в киевское «Динамо» не попал и вернулся в Одессу. Поиграл немного за местное «Динамо», потом пришлось решать вопрос с армией, и я «отслужил» два года в «СКА». После этого уже заиграл в «Черноморце».
А то, что я футболист, понял, наверное, сразу. Я ведь родился и вырос напротив стадиона, и практически все свое время мы отдавали футболу.
— Расскажите о вашем опыте работы с молодежью. Нынешние ребята так же болеют игрой, как это было в ваше время?
— Безусловно, все они хотели попасть в первую команду. Но, честно говоря, в плане школы и технического оснащения многое приходилось корректировать. Я не изобретал ничего нового — чему учили меня, тому и я ребят пытался учить. И были какие-то моменты, которые надо было исправлять. Все эти вещи зависят от тренера, от коллектива и настроя, который у них был, когда ребята к нам приходили, — некоторым мы были вынуждены объяснять, что здесь не проходной двор, здесь надо работать. Но все-таки загорались глаза, человек пять-шесть заиграли.
— Какой возраст определяющий для молодого футболиста, когда становится понятно, что человек будет играть?
— Нет такого возраста, все настолько зависит от обстоятельств, от удачи. Какой тренер, какой коллектив… Некоторые с семи лет занимаются безуспешно, а кто-то в четырнадцать может прийти и заиграть. Все должно совпасть. Вообще, чтобы стать футболистом, должно совпасть очень многое.
— Вспоминая вашу карьеру игрока, до сих пор удивляюсь: почему вы никуда не уехали?
— Да просто не сложилось. Были и возможности, и желание, мог бы оказаться и в том же «Реале», да и в «Арсенал» ездил на просмотр. Почему не сложилось — это уже не ко мне вопрос. Понимаете, тогда ведь агентов практически не было,все это только начиналось, поэтому решения принимались руководством клуба, фактически Олегом Ивановичем, ну и Есауленко еще был, они брали на себя все технические вопросы. Я же только давал согласие, но все остальное решалось помимо меня. Сейчас агенты играют огромную роль, а в те годы все было иначе.
— В сравнении с остальными клубами в «Спартаке», наверное, были неплохие финансовые условия?
— Это да, грех жаловаться. Шикарные. Так что уезжать из-за денег никто и не думал. В Европе платили чуть больше, но незначительно, не настолько, чтобы из-за этого кто-то стал заморачиваться.
— Помните, как впервые приехали в Тарасовку?
— А как же! Это было в конце 92-го. Мы с Юрой Никифоровым перед этим подписали контракт, вернулись домой за вещами и приехали обратно перед самым Новым годом. На базе всей командой с семьями отметили, а первого или второго числа уже поехали на сборы в Германию. А в Москве первое время адаптироваться было невероятно сложно, по сравнению с Одессой — сумасшедший ритм и такие расстояния…
— Тот «Спартак», как ни крути, отличался психологией победителей. Как этого добиваются?
— Я не знаю, как этого добиваются, но знаю, что любой уважающий себя игрок должен выходить на поле, чтобы побеждать. Без этой внутренней установки он просто не будет расти. А тогда у нас сформировался такой коллектив, который действительно всегда выходил играть только на победу. Но это и тренерское мастерство — со всего Союза собрать таких игроков — с именами, лидеров своих команд.
— А тот факт, что костяк команды в те годы составляли русскоговорящие футболисты, играло ли это важную роль?
— Я думаю, да. Даже через переводчика определенные нюансы донести порой невозможно. Надо знать, кто создавал этот клуб, кто приносил победы, а сегодня далеко не все легионеры в должной мере с этим знакомы, просто приезжают работать по контракту. Впрочем, это мой субъективный взгляд со стороны.
— Сейчас уже довольно приличные игроки к нам приезжают. Их присутствие мешает своим воспитанникам заиграть или же, наоборот, мотивирует?
— Мое мнение — мешает. А что касается класса нынешних легионеров, тут все не так однозначно. Иной раз видишь, что вроде бы приличный игрок приехал, а как подписал контракт — все, спустя рукава играет.
— Психология наемника?
— Мне тяжело судить о психологии наемника, у нас в свое время один наемник был — Робсон, который и по-русски заговорил, и заиграл. Сколько мы мучились с ним, правда, но ведь заиграл!
— Вы были одним из главных специалистов по дальним ударам. Как вам удавалось так направлять мяч в нужный угол?
— Была одна история в Одессе. Мы после тренировки дурачились, и я на спор надел галоши прямо на бутсы и говорю: «Сейчас из-за штрафной забью». Пробил, ну и мяч как-то удачно очень полетел… В общем, забил. Бывают эпизоды, когда действительно есть возможность все зряче исполнить, но в большинстве случаев, если вам будут рассказывать, что я с сорока метров метил в «девятку» — не верьте! Но в матче с «Реалом» со штрафного у меня, конечно, было время прицелиться.
— Юра Никифоров не раскалывался, значит, насчет своих ударов с сорока метров?
— Над Юрой мы постоянно шутили. Он у нас в Одессе корабли топил, а в Москве самолеты сбивал. У него удар такой был, что как-то раз на тренировке вратарь «Черноморца» среагировал, успел выставить руки и сделал кульбит в воздухе.
— Матч с «Реалом» хорошо помните?
— Конечно. Это, наверное, главный матч. Складывалась игра очень тяжело, проигрывали, такое количество зрителей — там люди буквально в проходах сидели, мы понимали, что нельзя в такой ситуации проиграть. Это как раз и был тот самый пресловутый спартаковский дух — перебороть.
— Когда вы выходили на замену в матче с французами, чтобы отдать ту невероятную голевую передачу, что вам Олег Иванович сказал?
— «Выйди, что-нибудь придумай!» — он сказал. У Романцева, кстати, персональных установок практически не было, общекомандные только. Максимум, что говорил по индивидуальным действиям: «Будь поосторожнее с таким-то и таким-то».
— Романцев был больше тактик?
— Нет, все было сбалансированно. Я помню, когда пришел из «Черноморца», думал, я очень техничный игрок. Потом мне дали пару упражнений, и я понял, что это далеко не так. Пришлось буквально заново учиться. На поле-то это все легко казалось, а на самом деле оттачивалось часами — и техника, и пас. Олег Иванович очень сильно повлиял на меня. Как-то он сказал: «Зачем обыгрывать троих, если можно отрезать их одной передачей?» Нужно видеть поле, а техническое оснащение при этом должно быть доведено до автоматизма, чтобы при передаче не тратить энергию на исполнение. В моем понимании классный футболист отличается от хорошего именно видением поля, умением думать и читать игру. В «Спартаке» этому и учили — все было на мышлении, на технике.
— Вы согласны, что сейчас дефицит креативных плеймейкеров?
— Да, раньше во многих командах было по несколько игроков такого плана. Но ведь и футбол меняется, схемы меняются, все гораздо быстрее.
— В современном футболе возможен тот «кружевной» спартаковский стиль игры?
— Конечно, почему нет? «Барселона» это показала. Те же забегания — 9 из 10 проходят всегда, флангами не играют практически, в основном все через середину. Это возможно, просто на других скоростях. Я не буду рассказывать, что мы вот играли, а сейчас все не то. Время идет, скорости растут, игроки тоже не стоят на месте.
— Многие хотят возвращения Романцева. Как вы считаете, он еще не сказал своего последнего слова как тренер?
— Я только за! Зная этого человека и его характер… Поверьте, он еще может научить!
— По интервью и телепередачам складывается впечатление, что Олег Иванович пребывает не в самом лучшем настроении.
— У него сейчас, наоборот, прекрасное настроение, он начал ездить с ветеранами и радуется, говорит: «Столько лет сидел, никуда не ездил».
— Тот факт, что Олег Иванович закончил работать — это не связано с запретом на курение на тренерской скамейке?
— Нет, я не думаю. Он бы в перерыве мог успеть полпачки выкурить, как волк из «Ну, погоди!».
— А как насчет тех шуток, что главным тренером «Спартака» нужно сделать Юрана, а тренером по физподготовке — Горлуковича?
— Вы знаете, когда мы играли, жесткость проявлялась вовсе не в криках, никто не изображал грозного и злого дядьку. Олег Иванович не кричал, ему хватало одного взгляда, чтобы все вопросы отпадали. Не было никакой палочной дисциплины. Мы просто понимали и выполняли.
— Почему все-таки Эмери потерпел неудачу? Не сумел завоевать авторитет?
— Тренерский авторитет это, безусловно, очень важно… Но! Футболист должен работать при любом тренере. А когда начинается — тренер не тот, бутсы не те, поле кривое. В данном случае основные вопросы должны быть к игрокам. Когда футболисты говорят: «Нам тренировочный процесс не нравится», это не отмазка. Нравится, не нравится, а ты обязан выходить и выполнять то, что тебе скажут. И они ведь сами должны понимать, что их покупают за огромные деньги не для того, чтобы где-то в «пятерке» болтаться, а для тогог, чтобы выигрывать трофеи.
— В 1996 году основные игроки «Спартака» разъехались, никто не ожидал, что фактически второй состав станет чемпионским.
— Во-первых, было огромное доверие. Во-вторых, им было по 20 лет — разве это молодые? В 20 лет люди уже играют — за основные составы, за сборные. Ну и были все-таки Горлукович, мы с Никифоровым, футболисты с опытом, поигравшие. Были и традиции командные, это все передавалось молодежи.
— Сейчас складывается впечатление, что наш футболист по сравнению с легионером не имеет права на ошибку. Сколько бы Кариока ни ошибался, его все равно Валерий Георгиевич Карпин будет ставить.
— Если честно, я в последнее время находился в Украине, пристально следить за российским чемпионатом удавалось не всегда, так что не берусь судить о конкретных действиях Карпина на этот счет. Я считаю, что легионер обязан быть по мастерству на две головы выше нашего футболиста, чтобы играть здесь. А насчет права на ошибку рассуждать неправильно, потому что не ошибается тот, кто ничего не делает.
Федор Кривошеев
0 коммент.:
Отправить комментарий