М.Делягин: воровство – это разрушение, а человек по своей природе хочет строить.

Так сложилось, что первая полоса «АН», как правило, в краткой форме рассказывает о чём-то если не злободневном, то во всяком случае любопытном. Эта форма подачи материалов присуща практически всем полосам еженедельника. Но и у нас случаются аномалии. В таких случаях мы публикуем огромный материал, начиная его сразу с первой полосы. Сегодня как раз такой случай.

В редакцию на чашку чая с главным редактором заглянул известный экономист Михаил ДЕЛЯГИН. Его готовность ответить на любые вопросы – от жизни муравьёв в прибрежной зоне озера Иссык-Куль до подлостей мировой закулисы – позволила предположить, что даже очень длинная беседа с ним станет прекрасным развлечением для читателей. В конце концов, в этом и состоит смысл существования любой современной газеты – развлекать!

- Итак, Михаил, скажи для начала, как экономист может характеризовать эпоху перемен, в которой мы живём?

–Если брать узкую экономическую часть этой эпохи (на мой взгляд, наименее интересную её часть), на глобальном рынке началось интенсивное загнивание глобальных монополий – всё как по учебнику.

– А давно они складывались, эти транснациональные монополии?

–Они складываются достаточно быстро на каждом формирующемся рынке. При этом рынки беспрерывно укрупнялись. К началу Второй мировой войны существовало пять рыночных макрорегионов: Британская империя, объединённая Гитлером Европа, США, Советский Союз и японская тихоокеанская «зона сопроцветания». После Второй мировой их осталось только два. Когда мы проиграли в холодной войне, остался один. Нас съели.

Какая разница – чьё бабло?

– То есть до проигрыша в холодной войне были советская рыночная зона и американская.

–Именно так. Грубо говоря, взлом нашего макрорегиона начался в 1987 году. В 1992-м этот процесс был завершён. Но и у победившей стороны первая волна загнивания поднялась уже в 1994 году. Она проявилась в кризисе перепроизводства. Но эту свою проблему Запад, и прежде всего американцы, решил, начав кредитовать нас, потребителей. Они давали нам и восточноевропейским странам кредиты «на развитие реформ». На самом деле на эти деньги мы могли покупать только то, что нам давали. Никакого развития экономики.

Западные корпорации, которые это организовывали, прекрасно понимали, что кредиты невозвратные, потому что даются не на производство, а на потребление. В Кремле должны были это понимать, но продолжали находиться в эйфории от демократии, своей победы.

– Это о правительстве Бориса Ельцина?

–Отсюда возник мировой экономический кризис 1997–1999 годов, когда неразвитые страны, включая Россию, не смогли расплатиться. Его масштаб оказался настолько большим, что перешёл в кризис даже развитых стран и болезненную коррекцию американского фондового рынка, когда он провалился на четверть – это 2000 год. В 2001 году мир должен был сорваться в глобальную депрессию. Но в США как будто по заказу случилась атака «террористов» на башни-близнецы Всемирного торгового центра 11 сентября. С того времени мир живёт в условиях виртуозного расширения Вашингтоном зоны нестабильности. Американцы и их союзники обрушивают в хаос целые страны, народы и регионы.

Жить там становится невозможно, эти регионы обезлюдевают, теряют население. Но за счёт этого капиталы, страшась надвигающегося хаоса, сбегают со всего мира в развитые страны, в первую очередь в США, и поддерживают их стабильность. Но последние полтора года поведение США изменилось. С одной стороны, они разжигают украинскую катастрофу, и привод ими к власти нацистов в XXI веке – это действительно круто. С другой – они фактически породили «Исламское государство» и всячески науськивают его на соседей. Это признаки не просто экспорта хаоса: это уже похоже на организацию Третьей мировой, чтобы списать свои безнадёжные огромные долги перед всем миром.

– Только что едва не состоялся валютный союз между Белоруссией, Казахстаном и нами. Но этого не произошло. Говорят, что против был Китай.

– Китай хочет интегрировать всех под себя. Ему совершенно не интересно, чтобы была интеграция вокруг России и без его участия. Он очень комфортно чувствует себя в Средней Азии и в России, особенно к востоку от Урала. Интеграция постсоветского пространства ему не нужна, потому что эта интеграция будет идти без него, а он хочет наши рынки, наши ресурсы. Но против не только Китай.

Евразийская интеграция – это, с одной стороны, понимание того, что в мире свободных рынков нет и они будут сжиматься дальше. Единственный рынок для постсоветского пространства – рынок России. И единственный способ устойчиво на нём работать – это входить в Таможенный союз. С другой стороны, мы создаём свой макрорегион. Если мы его не создадим, нас разорвёт между Европой, Китаем и исламским миром. Причём разорвёт не по административным границам, а почти каждая отдельно взятая точка будет разорвана на три части.

Таможенный  союз – это низший уровень интеграции, а высший – это валютный союз, общая валюта. Дальше общий бюджет, общее хозяйство. Но к этому нужно готовиться. Это очень сложный вопрос. Ясно, что его ключевой участник – это Россия. Но мы должны гарантировать жизненно важные интересы меньших участников.

Первая попытка введения общей валюты с Белоруссией была предпринята в начале нулевых. Но у нас случился заговор Березовского, ликвидация правительства Касьянова и аппаратный паралич в результате административной реформы на весь 2004 год. И про единые деньги просто забыли. В результате белорусы сильно обиделись. Собственно, тогда и началось насаждение белорусского патриотизма.

Сейчас вторая попытка. Путин дал поручение проработать возможность создания валютного союза. Так что сейчас идут консультации на эту тему. Но, учитывая, что бюрократ без пинка ничего делать не хочет, я боюсь, что первый этап консультаций закончится тем, что они всё это дело будут саботировать. Как они саботируют майские указы президента. Потому что любая реинтеграция постсоветского пространства с участием России абсолютно неприемлема для Запада, которому служат наши российские либералы, прочно обосновавшиеся в правительственных кабинетах.

В чём ужас русско-немецкой свадьбы

– У нас на глазах происходит расслоение единой Европы. Греция, Венгрия, Словения и даже Италия выражают несогласие с так называемыми санкциями против нас, навязанными Евросоюзу из-за океана. Ясно, что интересы Северной Европы, прежде всего Германии и Франции, экономически разнятся с интересами Европы Южной, и южанам ничего не остаётся, как тяготеть к России. У нас и рынки сбыта, и энергетика. Некоторые экономисты высказывают даже мнение, что эти страны плюс Прибалтика и даже Польша будут вовлечены в экономическую орбиту России. Как только схлынут санкции.

– Во-первых, санкции не схлынут, в том числе и поэтому. Санкции – это способ удержания западного союза как чего-то целостного. Во-вторых, чётко нужно разделять Восточную и Южную Европу. Южная Европа – это не только «старая» Европа, но это территория, которая получила во время евроэйфории большие социальные и финансовые авансы, которые она оправдать не может. Это банкроты. Испания, Португалия, Греция, в значительной степени Италия. Сами итальянцы говорят, что всё, что к югу от Рима, – это Африка.

Восточной Европе социальных и финансовых авансов не давали. Бывшие страны соцлагеря и прибалтов исходно рассматривали как колонию, которую нужно забрать. Всё нужное взять себе бесплатно или за копейки, всё потенциально конкурентное уничтожить. Эти страны контролируются американцами: экономически принадлежат европейцам, но политически – американцам. При этом используются ими для дезорганизации Европейского союза, чтобы он не стал действительно Европой в полном смысле этого слова и, упаси боже, не подружился с Россией! Потому что тогда возникнет субъект глобальной конкуренции: российское сырьё с немецкими технологиями.

Одна из целей организации американцами украинской катастрофы – не дать возникнуть союзу России и Германии. Это объективная задача любой сторонней силы, будь то Великобритания в прошлом или Китай в будущем. Восточная Европа –территория, которой управляют вопреки её экономическим интересам. Выскочила из этой ловушки только Венгрия. Но и она всё равно член Евросоюза и пока получает от него больше, чем ей может дать Россия. У нас даже границ общих с Венгрией нет, поэтому они все дружно облизываются на наш рынок, но рассчитывать, что это облизывание перейдёт в политическую плоскость, не стоит.

Классический пример – Прибалтика. Экономически эта территория без России не существует. При этом прибалтийские элиты сознательно создавали новый народ, который ненавидит русских или по крайней мере нас презирает. А попутно сознательно уничтожает свою экономику.

Логика элит во всей Восточной Европе едина: экономически эти страны могут существовать только в интеграции с Россией, но тогда пришлось бы много работать и конкурировать с Западом. А зачем, когда можно просто стать его наместниками и не напрягаться? Нам всё объяснят, дадут длинные машины и окажут почести, по сути, мы будем младшими менеджерами, а что будет со странами и народами, нас не волнует. Поэтому Прибалтийские страны экономики не имеют. Из Латвии бежала треть населения и убежит ещё. Украинская экономика уничтожается по тому же лекалу.

– Украину ждёт судьба Латвии, Эстонии и Литвы?

–И той же Польши, хотя это лучший пример Восточной Европы. Она деиндустриализована и бедна. Чуть лучше в Чехии, но и там сегодня всё экономически значимое принадлежит немецкому бизнесу.

Словакия существует за счёт атомной электростанции, газохранилищ и огромного нефтеперерабатывающего завода. Население маленькое, прокормиться может. Хотя там уже возникли цыганские города, в которые и полиция боится заглядывать. Венгрия имеет хронический бюджетный дефицит. Румыния – это затаившаяся катастрофа, мечтающая вновь оккупировать Молдавию. Но самая большая катастрофа – Болгария. Страна имела самую развитую экономику Восточной Европы, электронику и машиностроение, а сегодня не осталось даже сельского хозяйства. Восточная Германия до сих пор видна на любой бизнес-карте Германии, будь то уровень безработицы или размещение сетевых отелей. Там мало работы, и люди беднее.

Польская спесь вечная, как Вечный жид

– И всё же, почему самыми зловредными по отношению к Украине оказались поляки? Ладно бы американцы, но почему поляки так дёргают Украину? Отчего такая ненависть к русским?

–Национальная идея политической элиты нынешней Польши – облить грязью, а если повезёт, то и изнасиловать Россию. Другого смысла существования своего народа его элита, похоже, не видит. Она горит в адском пламени исторических воспоминаний о том, чем была когда-то – Речью Посполитой. И не вспоминают, что тогдашняя элита говорила на русском языке.

– Да ты гонишь!

–Не гоню. Когда польский король писал литовскому князю по-польски, тот ему отвечал: «Пиши мне по-человечески», то есть по-русски. И никто не удивлялся и не обижался на это. Кто-то из великих сказал, что поляки – это вывернутые наизнанку русские, а русские – вывернутые наизнанку поляки. Поэтому мы друг друга хорошо понимаем и во многом не принимаем. У чехов с немцами примерно то же самое.

Поляки прекрасно помнят, что Московская Русь была окраиной, дичью, глушью. Русские были бедные, слабые, бестолковые. Они были под Ордой. И было великое блистательное европейское государство – Речь Посполитая, которая придумала демократию. Но демократия его похоронила, потому что любой шляхтич мог наложить вето на решение государства. Любой из тысяч шляхтичей мог блокировать принятие любого, даже самого важного решения. Так погибла великая Польша «от можа и до можа». И нынешние польские националисты понимают, что, будь у их предков на пол-извилины больше, Сибирь, Аляска, Калифорния принадлежали бы им. Их более близких предков не ссылали бы в Сибирь: они были бы там хозяевами. Это не осознаётся, но жгучая зависть и обида разъедают подкорку, подсознание хуторян: мы могли бы быть вами. Вы такие варвары, и вам всё, а нам ничего, а мы сегодня опять под немцами. Сегодня их очередь владеть Польшей. В этом причина исторической ненависти польской элиты к нам, русским.

– Могли бы от злости пустить к себе бедных западных украинцев, что натерпелись от русских.

–А зачем кормить чужих клоунов? Не будем забывать, что Польша граничит с Западной Украиной, где во время одной только Волынской резни в 1943 году убили и зверски замучили более 50 тысяч мирных поляков. Да, польские колонизаторы относились к местным украинцам как к животным и вели себя омерзительно. Но вырезали-то украинцы не колонизаторов, а их детей и женщин, а в основном – обычных крестьян. Эта резня – главный подвиг бандеровцев. И поляки этого не забыли.

– Да нет, забыли.

– Не забыли. Но ненависть к русским для польской элиты превалирует даже над ненавистью к убийцам своих детей. Руководители Польши – истинные европейцы. Для них интересы важнее чувств. Ненавидеть русских – это задание, которое Европе дали хозяева-американцы. И Польша не может быть хорошей европейкой, если не будет подчиняться Америке. Кроме того, польская элита ведёт себя так, как будто Польша – не 28-й член Евросоюза, а 51-й штат США. Это своего рода европейская Палестина, вожди которой прекрасно понимают, что если не будут устраивать скандал, то не будут иметь никакого влияния и денег. Поэтому их смысл существования в том, чтобы устраивать вечный скандал и подрывать конкурентоспособность Евросоюза.

Лесных братьев больше не будет

– В этом смысле что ждёт Украину? Её раздирают и поляки, и США, да и мы.

–Украину ждёт перманентная война. Немцы отказались от «логики 1989 года»: давайте вместе поработаем, тяжким трудом заработаем 20 копеек и поделим их если не пополам, то хоть по-честному. Сегодня на Украине они вернулись к «логике 1941 года»: мы заберём у вас всё, что захотим, а если что забудем, вы напомните нам сами.

Логика американцев – не допустить объединения русских с немцами и возникновения таким образом нового полноценного субъекта глобальной конкуренции. Не менее важно разжечь из Украины костёр, чтобы Китай не обеспечил себе сухопутный транзит в Европу. А его морской транзит можно в любое время блокировать.

Сегодня Украина управляется американцами. Четвёртый этаж здания Службы безопасности, нового нацистского гестапо, – это американский пульт управления Украиной: туда ни украинцев, ни немцев, ни прочих туземцев, вроде французов, не пускают. Неамериканец может туда попасть только для допроса.

Наше отношение к Украине простое: Украина будет рядом всегда, но нормально жить сможет только в интеграции с Россией.

Из-за разрушения этой интеграции – сначала стихийной, после распада Союза, а потом специальной, чтобы оторвать Украину от России и тем укрепить власть украинской «элитки», начиная с Кравчука, – украинцы поехали на заработки в Европу: Чехию, Польшу, Германию. И в ряде случаев их там дрессируют, как животных. За административное правонарушение украинец на пять лет лишается возможности там работать. Такое нарушение при желании можно оформить и за косой взгляд на хозяина. Соответственно, около 20% украинской рабочей силы это поражение в правах уже имеют.

Россия тоже не резиновая. Миллион прибежал, ещё несколько миллионов прибежит, и всё. Население Украины меньше 35 миллионов человек в ближайшие годы не будет. Скоро им нечего будет есть, потому что экономика сыпется, разрушается система жизнеобеспечения. Уже эту зиму они без прощения нами долгов, отсрочек, уступок и поставок угля и газа не прожили бы. А следующая зима будет хуже.

Но главное – у них нет никаких жизненных перспектив. Год проскакали по майданам, было очень хорошо и весело. Но сейчас, скажем, в Харькове массовая депрессия. Люди из Одессы говорят, что и там массовая депрессия. Счастлива только Западная Украина, потому что чуть не все бандиты уехали в Киев брать власть и на Восток – грабить пособников «москалей». Западная Украина – очаг чистоты, спокойствия, демократии. Когда пытаются забрать кого-то на фронт, блокируют дороги. Но есть и там всё равно будет нечего. Они живут с каменной соли, небольшой химической промышленности, хилого туризма и выбривают оставшиеся леса. Когда мы вернём Украину, «лесных братьев» не будет: леса не останется.

– Этого только нам не хватало…

–Мы б и отдали с радостью, но кто ж это возьмёт? Кусочек возьмут венгры, кусочек румыны. Под поляками те же западенцы года три поживут, а дальше устроят вторую Волынскую резню и придут обратно. А пока без России Украину ждёт превращение в европейское Сомали.

Не будем обсуждать качество и идеологию людей, которые по поручению США правят Украиной. Беда не в том, что они нацисты и мерзавцы, а вора Порошенко назначили бандитом. Будь там хоть праведник: под ним останутся 35 миллионов человек, которые сознают, что у них нет никакой жизненной перспективы. Они были самой развитой, самой богатой частью Советского Союза – великой мировой державы. По ряду позиций Украина в составе Союза была круче всех в мире. Сегодня знаменитого на весь мир «Южмаша» нет, харьковское машиностроение не нужно никому и ремонтирует ржавые танки 70-х годов выпуска.

Сегодня Украина – страна призраков. По её официальной статистике, в январе-феврале этого года перевозки пассажиров через Донецкий аэропорт упали на 70%.

– Через Донецкий аэропорт?

–Да. Эта размолотая в порошок территория якобы «пропускает» через себя, по официальной украинской статистике, 30% пассажиропотока мирного времени.

В такой атмосфере удержать 35 миллионов человек, не имеющих никакой перспективы, с уровнем жизни, падающим каждый день, можно единственным способом – войной. С кем воевать – без разницы. Пойти на Крым, пойти на Брянск – кавалерийская атака на белорусскую границу уже была. Донецк и Луганск – самая понятная для них задача, и неизбежно одно: война возобновится.

Игла Кощея не простая, нефтяная

– Понятно, про санкции мы уже говорили. Что будет с нефтяными ценами после замирения Запада с Ираном.

–Они снизятся, но не критично. И не факт, что надолго, потому что цена нефти определяется на специально выбранном очень узком сегменте рынка – как если бы цену всего хлеба в России определяли по цене в Филипповской булочной на Тверской. Нефтяной рынок сконструирован как самый спекулятивный рынок мира, и цена определяется динамикой спекулятивных капиталов, а не спроса и предложения. То есть нигерийские повстанцы, малаккские или сомалийские пираты могут изменить цену на плюс-минус 5%. Если Йемен заблокирует нефтяные коммуникации в Баб-эль-Мандебском проливе – ещё 10%. Но цена быстро возвращается обратно.

Помимо спекулятивных капиталов на цену влияют базовые интересы. Так, средняя рентабельность добычи американской нефти – 60 долларов за баррель. Большего снижения в среднесрочном плане они не допустят – если надо, устроят отдельную войну.

– Так дорого?

–Это себестоимость не на скважине, а при продаже: включая административные издержки, хранение, транспорт... Ну и какую-то прибыль нужно иметь, поэтому для США нормальная цена – 65 долларов за баррель. И это в условиях дармового кредитования, свободных денег, реиндустриализации. Какое-то время Америка потерпит и более низкую цену. Мы можем увидеть и 46 долларов, как недавно, и 34, как осенью 2008 года, но буквально на день-два. А дальше цена всплывёт, – и подтянется к 65 долларам за баррель.

– Михаил, понятно, что на Украине и в самом деле народ ходит под флагами со свастикой. Ясный пень – нацисты. Но про фашизм говорят, что он возрождается и во Франции, и в Венгрии. С какого перепугу?

–В мире сложился глобальный бизнес. Обслуживающих его людей стало много, и они сложились в глобальный управляющий класс – сообщество людей, объединённых общим образом жизни, который диктует единый взгляд на мир, единую систему ценностей, единые интересы. Ужас глобального управляющего класса заключается в его полной безответственности: его представители, обладая колоссальной властью, не отвечают ни перед государствами, ни перед избирателями, ни перед акционерами. Они продолжают быть заинтересованными в глобальном рынке, который распадается на наших глазах. Элита почти любой значимой страны, включая США, всасывается в глобальный управляющий класс не потому, что её покупают за бабки или за красивую перспективу, хотя это тоже имеет место. У неё просто общий образ жизни с представителями глобального бизнеса: не с крестьянами или работягами, которые копаются на своих рабочих местах, не с офисным планктоном и даже не с инженерами и художниками. По этому общему «зову крови» национальные элиты начинают уничтожать свои страны в интересах глобального бизнеса. Это общий пример, и Франция с Венгрией, и даже Россия с США не исключение.

Но народы и страны – живые социальные организмы. У них есть инстинкт самосохранения, и они противостоят превращению себя в навоз, перефразируя слова Столыпина, на котором произрастает глобальный бизнес. В рамках этого противостояния мы везде видим появление новых партий. Они могут быть левые, как в Греции и Германии, или правые, как во Франции или Венгрии, – но они прежде всего служат своему народу. Это и есть восстановление патриотизма. Мы присутствуем при рождении нового, патриотического Интернационала, как это ни нелепо звучит. Он объединяет патриотов в их противостоянии глобальному бизнесу.

Что такое БРИКС? Это крупные серьёзные страны, руководители которых считают себя обязанными служить своему народу, а не глобальному бизнесу. В этом смысл БРИКС: общность идеологии при полном разнообразии политических и экономических интересов. Естественно, что обслуга глобального бизнеса, патентованные либералы, обвиняют патриотов во всех смертных грехах.

Стоит вам выступить против глобального бизнеса, вас сразу же обвинят в фашизме. Порой эти обвинения справедливы (скажем, в современной Украине нацисты вместе с либералами обслуживают глобальный бизнес и поддерживаются им). Но если вы являетесь просто патриотом, то вас в нацизме обвинят всё равно, как обвиняли Глазьева в 2003 году. Это уже либеральная привычка.

Китайцы роют другому яму

– Давай плавно перейдём от националистов к загадочному Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций, который начал формировать Китай. Его уже называют чуть ли не альтернативой Международному валютному фонду, и туда ломанулись практически все.

–Первыми в этот банк пришли англичане, хоть и являются верными оруженосцами США. Но международный банк – это и хороший бизнес, к тому же финансовый монстр под условным названием «семейство Ротшильдов», которое давно поставило на Китай. Сейчас они исходят из того, что мир будет распадаться на макрорегионы, и они собираются зарабатывать на взаимодействии между ними. Эта группа – объективный союзник России: чем больше макрорегионов, тем лучше её бизнес. Поэтому они хотят, чтобы был ещё и российский макрорегион. И вовсе не потому, что нас любят и Достоевского читают.

– Ротшильды «поставили» на китайский макрорегион?

–Отдельно – на китайский, отдельно – на российский.

– Российский? Это группа Ротшильдов так хочет?

–Точно сказать нельзя, но есть ощущение, что им это интересно. Но в России про это пока просто не с кем разговаривать. В нашей правящей тусовке стратегическое мышление отсутствует в принципе – у китайцев, к слову, отсутствует чувство отчаяния.

– Ну мы хотя бы ломанулись в новый китайский международный банк.

–После того как американцы за партнёрство с китайцами Лондон не разбомбили, и в этот банк так же безнаказанно вошли французы и немцы. Лишь тогда наши начальники поняли, что это не запрещено, и тоже вошли. Китайцы в общем-то посмеиваются по этому поводу.

– По какому поводу?

–Потому что их стратегический партнёр – Россия – вошла последней из серьёзных стран.

– И всё же пару слов собственно про новый азиатский банк. Смысл в чём?

– В инфраструктурных проектах в Азии, а может, и не только. Прежде всего это бизнес: если вы хозяин инфраструктуры – вы хозяин всей деловой активности. А кроме того, это стратегическое, геополитическое влияние. Китайцы создают свою зону влияния в мире, но это копия не Мирового банка, а того, чем занимается Мировой банк официально.

Между Бреттон-Вудскими институтами есть «разделение труда». МВФ навязывает странам политику, которая обеспечивает макроэкономическую стабилизацию. Потом приходит Мировой банк и развивает инфраструктуру, потом приходит Международная финансовая корпорация и развивает бизнес. Так было задумано после Второй мировой войны. Но задача поменялась, и вместо развития мира стало нужным взламывать страны для экспансии глобального капитала. МВФ стал обеспечивать «стабильность» таким образом, что страны разрушались и Мировой банк лишился работы.

Азиатский банк инфраструктурных инвестиций будет развивать инфраструктуру и тем обеспечивать развитие в интересах прежде всего Китая, но в мире всё равно сохраняется доминирование США. Он не создаст альтернативы доллару в качестве мировой резервной валюты.

– То есть новый банк мировой порядок никак не изменит?

–Он поможет изменению мирового порядка за счёт расширения влияния Китая, укрепления китайского макрорегиона в противовес всем остальным. Но революцией этот банк не станет.

Закулиса

– Михаил, ты упомянул семейство Ротшильдов. Конспирологи всего мира не устают говорить, что весь мир разделён между ними и семейством Рокфеллеров. Кое-что перепало древнейшему банковскому семейству – Ватикану. Говорят, что иногда они собираются вместе и называют себя мировым правительством. А новые лидеры стран мира обязаны присягнуть одному из них.

Если это правда, то кому присягнул либеральный консерватор Путин, кому служит либерал Медведев? Ельцин?

–Ой! Глобально управляющий класс – это совокупность социальных вихрей. Есть базовые кланы, но они неоднородны и часто конфликтуют внутри себя. Скажем, иногда отслеживаются конфликты между различными ветвями Ротшильдов, хотя это очень условное единение. А какие-нибудь Варбурги – это кто? А Оппенгеймеры – когда и с кем? Список обширен. Мы не наблюдаем развитие глобальных кланов, мы видим только часть результатов этого развития и пытаемся их истолковывать. Это вещь крайне сложная, на системном уровне такая работа у нас не ведётся, а не на системном уровне вести её не имеет смысла. Серьёзно ей после Сталина не занимались.

На поверхности видно немногое. Ротшильды, к примеру, работали с Китаем, обслуживая английскую королевскую семью, которая насаждала там опиум. Богатство Великобритании заработано во многом за счёт наркотизации Китая в XIX и XX веках. Когда Китай стал подниматься, Ротшильды, естественно, этим воспользовались.

Рокфеллеры базируются в США но помимо них там есть ещё и отдельные элиты, которые вступают с ними и друг с другом в ситуативные отношения. Военно-промышленный комплекс, IT-комплекс, который не менее тесно связан с государством и его спецслужбами. Важны инвестиционные структуры: так, на Украине «засветился» второй по величине в мире инвестиционный холдинг «Вангард», который сыграл там очень большую роль и является крупнейшим акционером Гугла – гиганта «Монсанто». Последний занимается генно-модифицированными организмами, но заодно владеет крупными частными военными компаниями… Это запутанные структуры, поэтому лучше говорить не о них, а о группах интересов.

Патриоты США в американском государстве действуют по принципу: «Разрушим мир, чтобы сохранить Америку». Они близки к глобальному бизнесу, которому в принципе плевать на Америку и который легко принесёт её в жертву. Но для которого сегодня Америка – лучшая площадка для базирования, для обеспечения глобального влияния. Периодически они конфликтовали. Так, глобальный спекулятивный бизнес в союзе с международной бюрократией попытался создать «мировое правительство» в виде глобального финансового регулятора и подчинить ему США. «Фронтменом» этого процесса стал председатель МВФ – французский социалист Стросс-Кан, но с ним вышла неприятность, так как американская элита не захотела иметь над собой хозяина и сорвала этот план. Если до этого финансы Америки управлялись выходцами из крупнейшего инвестиционного банка «Голдман Сакс», то теперь контроль перешёл к выходцам из «Джи Пи Морган». Это революция.

– Кстати, Чубайс числится среди директоров какого-то из этих банков?

–Был в наблюдательном совете «Чейз Манхэттен банк». Но он дружил со всеми, а значительно более серьёзная фигура – Александр Волошин. Чубайс – фигура засветившаяся, на худой конец, разменная. Сейчас доживают последние, уже убогие рыжие коты, названные в его честь. Он принадлежит прошлому. А Волошин принадлежит будущему, к сожалению.

Интерес глобального бизнеса в том, чтобы всё было по-старому: чтобы был глобальный рынок, единство которого нужно удерживать любой ценой. Эта идея уже умерла, но за неё сражаются и убивают, – и российские либералы, как и раньше, служат этой идее.

 А в США и демократы, и республиканцы разделились внутри себя, и это окажет серьёзное влияние на предстоящие там президентские выборы. Если победит изоляционист Рэндал Пол, страна изменится: этот американский патриот считает, что Америка должна послать куда подальше весь мир и заботиться только о себе. Америка – прежде всего! С ним можно будет договариваться, если мы будем сильны.

А Хиллари Клинтон будет продолжать насиловать весь мир ради загона капиталов в Америку. Ей нужна Россия в состоянии даже не Украины, а Ливии: с ней договориться не удастся.

– А наши-то кто? Вот Путин – тяготеет он к кому-то или нет? По всем понятиям он чистый патриот. Но, с другой стороны, если он патриот – почему при нём продолжает загнивать непатриотическое правительство?

–Давай по порядку. Вся наша либеральная правительственная тусовка – обслуга глобального бизнеса. Причём не перспективного, ориентированного на неизбежность распада мира на макрорегионы, а отжившего, цепляющегося за фантом сохранения глобального рынка в неприкосновенности. Это задержавшееся в реальности безумное эхо 90-х. Они ориентированы на Клинтон, но она имеет шансы, а они нет.

И вот пришёл спаситель

– Это что же, у нас работают её представители? Это кто?

–Российские либералы: Чубайс, Волошин, Шувалов, Кудрин.

– Силуанов?

–Это уже менеджер, пусть и облечённый доверием Путина. Сегодня служит либералам, завтра может служить Родине.

Дальше. Путин. Он вообще не отсюда. Путин, на мой взгляд, редко мыслит в стратегических категориях. Это оперативный работник, которого вынесло на самый верх, который справился с целым рядом сложнейших задач, в том числе интеллектуальных, собрал команду и смог возглавить ФСБ. И, когда ельцинскому режиму нужно было как-то спасаться, его лидеры, представители двух враждующих кланов, ради спасения системы уговорили его как эффективного исполнителя.

Эффективный исполнитель вырос, выжил и пережил своих политических ровесников и «старших». И дорос до ситуации, когда ему нужно принимать стратегические решения. А он привык решать тактические задачи.

Его отличительна черта – фантастическая интуиция. В условиях неопределённости – а это главная характеристика нынешней эпохи – это даёт ему колоссальное преимущество. Хотя эта черта давно просчитана американцами, что и показала украинская катастрофа. Мы не ввели туда войска и не спасли страну от нацизма: мы испугались непонятно чего, смутных запутанных ощущений.

Сейчас Путин погружён в сложнейшие вопросы внешней политики, стратегии и выживания страны, понимая, что попытка уйти на пенсию не принесёт ничего хорошего ни ему, ни стране. Он понимает, что абсолютно чужд Западу, что Запад его приговорил, и, как любой нормальный человек, он эти неприятные мысли вытесняет в подсознание. Экономика для него в таком раскладе – такая же досадная деталь, как для нас засорившийся унитаз. Мы можем прочистить его сами, но правильно – позвать сантехника.

Для него такой «сантехник от экономики» – Кудрин. Не потому, что он либерал или бухгалтер, или не умный, или умный, а потому, что он ему лично верит. Как я подозреваю, Путин не задумывается о том, что человек, который одиннадцать с половиной лет был первым вице-премьером или министром финансов с властью больше, чем у любого премьера (кроме самого Путина), не может мечтать быть премьером, он может мечтать только о президентстве. Об этом Путин, скорее всего, не задумывается, как мы не задумываемся о том, что сантехник может отвинтить унитаз и треснуть хозяина по голове, чтобы переселиться и жить в нашей квартире.

– А я ведь напечатаю.

–Приношу извинения всем добросовестным сантехникам. Но вернёмся к Путину. Он сейчас переживает, на мой взгляд, потрясающие вещи. Разговаривая с любым президентом, но говорит с ним как со слугой, а не как с хозяином.

– С президентом, каким?

–Неважно, хоть с Обамой. Ведь лидеры демократических развитых стран подчиняются глобальному бизнесу: он сильнее их. И когда наша доблестная дипломатия всерьёз разговаривает с иными министрами иностранных дел – а хоть с госсекретарём США, – это выглядит, как если бы вас позвали на вечеринку, а вы вместо хозяев дома общались бы с официантом. И не обращали внимания на хозяина, который вас пригласил.

– То есть официант – это Джон Керри, надо полагать.

–И Обама, и Меркель.

– То есть Путин знает, что над ними есть равные ему настоящие хозяева?

–Думаю, начинает ощущать. У Сталина был человек-компас – Молотов. Историки определяют, что и когда было для Сталина главным, по должности Молотова. У Путина такой человек – И.И. Сечин.

Когда он из вице-премьеров перешёл в «Роснефть», это был знак смены главной задачи. Ей стала не добыча нефти за полярным кругом, а интеграция с глобальным бизнесом: то, чего не удалось добиться ни через Ходорковского, ни через ТНК. Надо войти в глобальный бизнес любым способом – и «Роснефть» вошла в стратегический союз с «Эксон Мобил», хотя нам была нужна «Бритиш Петролеум», за которой стоят Ротшильды, наш потенциальный стратегический союзник.

Но дружбы с BP не получилось, пришлось выкупать у неё долю ТНК. И «Роснефть» пошла в партнёрство с глобальным бизнесом. Это была прекрасная, правильная стратегическая идея – войти в глобальный бизнес через «Эксон Мобил», стало быть – через Рокфеллеров, раз с Ротшильдами не получилось. Но из-за санкций и это сорвалось. Сейчас у нас опять открытая «поляна» для сотрудничества с Рокфеллерами. Просто мы об этом забыли из-за политической суеты.

Изложенное означает: Путин правильно ставит задачу, но ему не хватает административного упрямства продавливать решение. Это похоже на майские указы, которые вылились сначала в саботаж, а потом в чудовищные извращения. Была разрушена социальная сфера, потому что нужно было повышать зарплату учителям и врачам, не повышая общих расходов на здравоохранение и образование. При этом правительство Медведева рассказывало, что у него нет триллиона рублей, в то самое время, когда неиспользованные остатки средств бюджета вылились в 1,5 триллиона рублей. Вот такая преступная исполнительская дисциплина. Это возможно, лишь если нет стратегического плана.

– Но ты сам сказал, что сегодня такая ситуация в мировой экономике, что никто не знает, что будет завтра. Тут не до стратегии.

–Путин не хочет ломать систему, он в ней вырос. Она – часть его личности. И для него сейчас трагический момент, потому что его политическое выживание требует слома системы, которая сложилась в конце 80-х годов и служит не развитию, а разворовыванию страны. В чём смысл российской государственности – и позднесоветской, кстати, тоже? В грабеже советского наследства, превращении его в личное богатство и легализации последнего в фешенебельных странах.

Эта система свой ресурс выработала: воровская модель исчерпана, пора переходить к развитию. Но это означает, что нужно сменить элиту, а наш президент, без всякой иронии, – демократ и гуманист. Он не может наказывать людей, которые «по понятиям» ни в чём не провинились. Они его не предавали, в закулисные сделки не вступали. Им сказали ещё тридцать лет назад пилить, они и пилят. Но остановить их – это значит ограбить. Подорвать благосостояние правящего класса. Значит, правящий класс становится врагом власти. Значит, его нужно выкидывать на помойку, – с его точки зрения, невинных людей выкидывать!

Мало того, они же будут сопротивляться, это ж война. Даже у Ивана Грозного и сыновей, и жену, и его самого отравили, да ещё и оклеветали на всю оставшуюся историю. Это ж серьёзная война предстоит. Сталин тоже ведь с элитой начал воевать – и кончил загадочной смертью.

А с другой стороны, кем заменить изгоняемую элиту? Откуда взять новых людей? Будь Путину 30 лет, он бы нашёл, но у него другой возраст, ему за 60, когда уже сложно начинать жизнь заново.

И что значит «развивать страну»? Нужны проекты, – проектное дело у нас почти уничтожено. У нас независимых экспертов в технических вопросах нет как класса.

На носу эпоха перемен

– Не преувеличивай, пока есть. Ну есть.

–Наверное, есть независимые профессиональные инженеры. Но ни одно лобби не хочет, чтоб над ним сидел профессиональный человек. Профессиональный инженер любого не инженера разведёт как ребёнка и будет прав.

– Миша! Хорошо, кто-то должен появиться среди всего этого г...на, как на арене цирка. Кругом зрительный зал, и вдруг на сцену выходит некто в белом фраке, белом цилиндре! Кругом, словно рождественский снег, падает и падает г…но, а на него не попадает. Кто он? Да и может у нас такой появиться?

–Потребность рождает функцию. Владимир Ильич Ленин в 1916 году писал, что его поколение не увидит социалистической революции в России. И что?

– Но вот это-то зачем?

–Он был предводителем 10‑тысячной секты, которая по своему влиянию была сопоставима с национал-большевистской партией товарища Лимонова. Иосиф Виссарионович Сталин очень долго был малоизвестным, плохо говорящим по-русски специалистом по «эксам» и по решению особых проблем. В 1927 году, когда присланные для усиления охраны Мавзолея чекисты по недоразумению не пропускали его и охрану, он получил от одного из них кулаком то ли по шее, то ли по голове. Обещание «отрезать уши» ему приходилось слышать в те же годы от комбрига Шмидта – в порядке ласковой шутки.

– Это в 27 году?

–Потом и Шмидта, и чекиста расстреляли, но не за это. Потребность рождает функцию.

Общество – это социальный организм. Мы можем свалиться вслед за Украиной в майдан и катастрофу. Но у нас есть три серьёзные прививки.

Прежде всего мы прошли через распад страны и знаем: это абсолютное зло. В 90-м году, когда умные люди говорили, что Советский Союз распадается, этого никто не мог себе представить. Сейчас уже лет десять продолжается национальный психоз по недопущению распада России. Все наши сепаратисты хотят денег в составе Российской Федерации. При мысли о независимости они падают в обморок.

Кстати, ужас перед распадом страны мы видим сейчас и на Украине. Незалежная Украина стала едина и неделима. При мысли о федерализации у людей делаются корчи, в том числе потому, что они помнят ад после распада Советского Союза и не хотят пройти это ещё раз. Это вбито на уровне социального инстинкта.

Вторая прививка, которой не было у Украины, – качественное улучшение жизни в нулевые годы. Мы восстановили государство, мы восстановили потребление, мы добились успеха и верим в себя. Нам есть что терять.

Наконец, люди устали воровать. Потому что воровство – это разрушение, а человек по своей природе хочет строить.

Это не значит, что мы выживем обязательно, но вероятность 70% – что мы выживем, вероятность 30% – что погибнем. Да, нам будет очень скверно и очень погано, но мы будем восстанавливаться. При этом мир вокруг нас тоже рушится. Сейчас мир на грани глобальной депрессии: когда сорвётся в неё, как в 30-е, ещё будут навязывать и предлагать технологии, чтобы мы их хоть в аренду взяли.

На горизонте в 10 лет мир ждёт деиндустриализация Китая. 3D-принтеры позволят печатать многие вещи прямо на месте потребления – и китайские рабочие руки перестанут быть нужными в таком огромном количестве, как сейчас. Голодные и отчаявшиеся китайцы на границе – это удовольствие для фильма ужасов.

– Финал такого прекрасного разговора не должен рисовать картину из фильма ужасов!

–Но в целом мы переживаем удивительный момент, когда есть шанс. Когда мы начнём стремительно срываться в системный кризис, нынешняя власть перескочит из режима воровства и раздробления страны в режим созидания. Не потому, что у них появится стратегическое мышление, а в силу ситуативного реагирования на решение мелких тактических задач, сиюминутного выживания и сиюминутного урегулирования проблем. Между прочим, при господине Путине построили почти 300 заводов. Другое дело, что при товарище Сталине их строили по 2 тысячи в год…

– До Сталина заводов были единицы.

–Сейчас есть. Так что безумное количество проблем не означает, что мы погибнем. Хотя эпоха комфорта, цивилизации и культуры, которая началась после Второй мировой войны, за которую своими жизнями заплатили наши деды и прадеды, она закончилась в 1991 году. Просто этого не заметили, просто этого не поняли. Сейчас ломается поведенческая инерция, мы начинаем потихонечку вести себя адекватно новой эпохе, новому средневековью. Это не значит, что мы погибнем.

Мы создадим какие-то новые социальные организмы. Уже создаём. То, что нам кажется аморальным, становится просто другой моралью, это другой порядок. А то, что нам кажется бардаком и беспределом, – это другой порядок и новый закон. Просто он другой. Мы к нему не привыкли. Мы его не смогли зафиксировать. Но общество умнее большинства своих членов. Оно быстро приспосабливается к новым инстинктам. И нам предстоит в этом участвовать. И если мы выживем, то история нашего общества, которую мы напишем через 30 лет, будет самой интересной в истории человечества – Плутарх отдохнёт!

Андрей Угланов