Доверенное лицо президента РФС Василий ГРИЩАК — о новом подходе к контролю за работой футбольных агентов
Доверенное лицо президента РФС Василий ГРИЩАК — о новом подходе к контролю за работой футбольных агентов
Доверенное лицо президента Российского футбольного союза Василий Грищак
После того как Российский футбольный союз (РФС) возглавил Николай Толстых, отечественный футбол захлестнула череда скандалов. Новый руководитель инициировал ряд проверок в отношении футбольных агентов. Причиной его недовольства почти всегда были сомнительные операции между клубами и агентами, воспринимавшиеся прежними руководителями футбола как неизбежные «отраслевые издержки».
Местом разработки мер по борьбе с недобросовестными агентами стала комиссия РФС по агентской деятельности, инструментом — постоянные призывы к государству.
Николай Толстых известен как человек въедливый, не имеющий приближенных, не разделяющий идеи децентрализации власти и концентрирующий весь объем работы в собственном кабинете. Но и у него есть ближайшие помощники. Один из таких людей — Василий Грищак, формально член нескольких юрисдикционных органов РФС (в том числе — комиссии по агентской деятельности), по факту — доверенное лицо и адвокат Николая Толстых.
Я давно запланировал с ним интервью: анализируя некоторые особо острые управленческие решения Толстых, я понимал, кто помогал ему рисовать их контуры. После выхода публикации сводного отчета ФНС и Росфинмониторинга («Какой счет в банке?», № 132), Грищак согласился на интервью, объяснив это «наиболее благоприятным моментом для изменения ситуации в футболе».
— Как долго вы изучаете такое явление, как футбольные агенты?
— Я работаю с Толстых с 1993 года. И хотя формально работал в «Динамо», по поручению Николая Александровича внимательно наблюдал за этим рынком — оценивал риски, отслеживал тенденции. В принципе об оборотной стороне футбола писали многие, и вы в том числе, поэтому подробно вспоминать период становления агентского бизнеса не хочу. Предполагалось, что лицензированный агент будет добрым советчиком, компетентным финансовым и юридическим консультантом. Эта идея была воспринята благосклонно, футболисты нуждались в грамотных помощниках, а клубы — в компетентных переговорщиках. Возникновение отечественного института профессиональных футбольных агентов указывало на зрелость экономического спортивного оборота. Но впоследствии эта идея искажалась вместе с изменениями общих правил ведения бизнеса в стране. А с резким увеличением бюджетного финансирования клубного футбола в 2000-х агент начал становиться эффективным инструментом отвлечения колоссальных денежных потоков и их направления на подпитку криминальной инфраструктуры футбола — тотализатора, подкупа судей, футболистов…
Поэтому, когда Толстых пошел на выборы и пригласил меня поучаствовать в работе профильных органов союза, я воспринял это как шанс вернуться к цивилизованной модели футбольного агентирования. Чтобы агентов воспринимали как нормальных участников сделки: отчасти как head hunters, отчасти — как поверенных, отчасти — как советников…
— Судя по информационному фону, этот шанс вы упустили: агенты не воспринимают РФС как дружественную организацию.
— Проблемы публичного обоснования решений руководства РФС есть, с этим не поспоришь. Но если бы Толстых ставил своей целью не упорядочить агентскую деятельность, а уничтожить ее, — применялся бы иной подход к проблеме. Толстых не объявлял эту деятельность незаконной, он лишь обращал внимание на ее болевые точки. Смотрите: сегодня успешный агент — это человек, прежде всего обладающий обширными связями среди клубных функционеров и способный устроить игрока на работу. То есть прежняя конструкция — когда ты ищешь игрока, способствуешь его профессиональному росту и только затем получаешь экономическую выгоду, — оказалась утрачена. Зачем готовить спортсмена, если можно заработать на нем уже сейчас? И виноват в таком разрыве не только агент, но и клубный руководитель, и сам футболист. Рынок труда в футболе очень узкий: в трех дивизионах заявлено несколько тысяч человек, из которых меньшинство играют в премьер-лиге. Получить высокооплачиваемую работу российскому футболисту непросто: помимо конкуренции на внутреннем рынке есть риск уступить место иностранцу.
Такое положение дел иногда толкает футболиста к недопустимому компромиссу, а с другой стороны, порождает соблазн у футбольных менеджеров продать дефицитное высокооплачиваемое рабочее место вне зависимости от реальных спортивных способностей игрока. Без ловкого посредника согласовать этот клубок неявных интересов и мотивов иногда просто невозможно.
Поэтому в агенте нуждается не только клуб, которому иногда надо включить в цепочку расходов лишнее звено и вывести деньги, но и футболист.
— Лично я знаю порядочных агентов, но их доходы несоразмерны их вкладу в футбол.
— Это не только их доходы. Я лично разделяю агентов на три группы. Первая — бывшие спортсмены. Даже если для них первоочередная задача — сверхприбыль, они все равно принимают профессиональные решения: рекрутируют наиболее талантливых, занимаются их развитием. Это может им и не нужно, но они делают это рефлекторно — потому что знают, что такое профессиональный спорт. Их конкурентное преимущество — профессионализм. Таких меньшинство.
Вторая группа — люди, находящиеся под патронатом клубов. Перед ними поставлена одна задача — перераспределение денег между лицами, контролирующими клубные потоки.
На этом можно было бы остановиться, но есть и третья группа — это узкий круг людей, оказывающих влияние на политику клубов через спортивные результаты. Они способны имплантировать в один клуб значительное число своих футболистов и исподволь управлять командой. Эта группа наиболее влиятельная, она доминирует над двумя предыдущими. Деление несколько условное. Одна персона может обладать всеми свойствами одновременно.
— Комиссия по агентской деятельности — едва ли не самый закрытый орган РФС. Чем вы занимаетесь?
— Формально — контролем. Но сама идея контроля этой среды подразумевает прямое вмешательство и потому не бесспорна: в силу отсутствия полномочий мы не можем что-то пресекать. Поэтому комиссия занимается преимущественно наблюдением. На практике это — систематизация и анализ большого объема информации: от расчета среднего размера комиссии, выплачиваемой агенту клубами, до выявления конкретных сделок, доходы от которых направляются в том числе на подкуп участников соревнований. Эффективна ли эта работа? Мне кажется, в нашем случае — не совсем. Я пытаюсь убедить коллег, что в нашей работе следует сместить акценты контроля от субъекта агентирования к процессу. То есть анализировать не конкретного человека, а явление.
— То есть заявления некоторых агентов о предвзятом отношении к ним со стороны Толстых — правда?
— Он живет футболом и знает такие нюансы среды, оттенки и происхождение явлений, которыми, наверное, не может поделиться ни с кем. Но мы понимаем, что неприятие у него вызывают не люди, а запредельные траты клубов на сделки с агентами. Дело ведь не ограничивается простым мониторингом объемов — мы отслеживаем дальнейший путь денег.
— Это невозможно. Я видел данные Росфинмониторинга — в 80% случаев после получения денег агентом от клуба происходит их стремительное снятие. Как отследить путь наличности?
— Без комментариев.
— Я рассчитывал на другой ответ. Все-таки под утверждениями об использовании значительных средств для подкупа судей, игроков и игры на тотализаторе — должны быть основания.
— РФС использует доступный ему инструментарий, а также сотрудничает с государственными органами исполнительной власти. Как юрист, я отдаю себе отчет в том, что говорю: есть информация, в том числе уже задокументированная, о действиях преступного характера. Больше пока ничего сказать не могу. Мы же сейчас говорим не о том, что некое лицо подкупило субъект футбола. Было бы странно озвучивать фамилии через прессу. Я говорю о целевом назначении средств, выведенных клубами из легального оборота в теневой сектор под видом законных выплат посредникам. Да, можно окружить каждого агента флажками, но это — не панацея. Важно найти катализатор негативных явлений. Вы ведь писали об интересе FATF* в 2009 году к операциям с посредниками — любая сделка с агентом заведомо подозрительна. Ни один другой вид спорта не удостоился доклада от FATF. Это о чем-то говорит?
— Но для изменения ситуация надо знать источники угрозы, а не объявлять процесс подозрительным. Вы знаете эти источники?
— (Смеется.) И вы знаете. «Новая газета» не раз уже писала об этих людях — с характерными кличками. Вы назвали не всех — есть еще.
— Члены комиссии по агентской деятельности общаются с этими людьми?
— Я знаю некоторых лично. Это не просто предприниматели, стоящие чуть выше в пищевой цепочке рядовых функционеров и агентов, — это реальная сила, влияющая на процессы. Ошибочно думать, будто Толстых преувеличивает угрозу, исходящую от несуществующих людей, — так многие говорят, слыша его рассуждения о криминальных структурах. Это не отголосок 90-х — это реальность. Там, где большие деньги относительно легко зарабатываются, внешне легально выводятся и обналичиваются, — там всегда есть место криминалу. И российский футбол — не исключение.
— Какой смысл знать этих людей, иметь информацию об их влиянии на процесс, но не принимать карательных мер?
— Комиссия — не карательный орган, а президент РФС — не шериф. Мы принимаем меры в отношении недобросовестных посредников, но мы ограничены в полномочиях.
— На моей памяти комиссия лишь однажды приняла меры — выпустила официальную рекомендацию футбольным клубам отказаться от сотрудничества с агентами. Я помню, как реагировали на этот «пресс-релиз» клубные менеджеры и агенты, — все дружно смеялись.
— Я тоже знаю, что это всерьез никто тогда не воспринял. А еще я знаю, что многие губернаторы и спонсоры футбольных клубов после этой рекомендации впервые обратили внимание на долю агентских вознаграждений в объемах клубных расходов. Раньше ведь «доноры» давали деньги, а когда пытались контролировать их использование, слышали от распределителей истории про специфику отрасли. Мол, без агента мы бы этого игрока не взяли, со всеми договорился… К этому еще добавлялось, что деньги на агентов — плата за объективное судейство (что в ряде случаев — правда). «Доноры» это слушали — и соглашались. Теперь РФС заявил о своей позиции, дав возможность региональному чиновнику или менеджеру госкомпании спрашивать с руководителей клуба строже.
Я лично готовил эту рекомендацию и могу ответственно заявить: послание дошло до тех, до кого его планировалось довести. Больше того, я уверен: снижение выплат агентам за последние два года — следствие этой рекомендации.
— Какую цель вы преследуете, усиливая административное давление на агентов? Помимо декларации РФС стал запрашивать у агентов выписки с их лицевых счетов. Многие агенты в коллективном письме назвали эти требования незаконными.
— Да, ряд агентов подготовили коллективное письмо. Мы, кстати, видим один из классических признаков корпоративного единства — коллективное обращение. Так что не все так плохо, некоторые агенты хотят отстаивать букву закона.
Вторгаясь же в область предпринимательской и банковской тайны, РФС преследует одну цель — проверить чистоту операций агента.
Вот вам пример: агент заключил соглашение с футболистом на получение 10% от его зарплаты, а параллельно получил за трудоустройство игрока круглую сумму от клуба. Двойное представительство регламентом по агентской деятельности запрещено, поэтому агент идет на хитрость — заключает с футболистом договор займа, в соответствии с которым якобы передает тому крупную сумму денег (а на самом деле ничего не передает). Затем он получает оговоренную в договоре сумму на свой банковский счет с основанием платежа — «возврат займа». Резюме: «возвращенный» агенту долг не отражается в его бухгалтерии как доход (агенты обязаны иметь статус индивидуального предпринимателя. — А. С.) и не облагается налогом.
— Любопытно. Но эти действия все равно выходят за пределы компетенции РФС.
— Перечень документов, подлежащих представлению комиссии, утверждал не я и не Толстых, а исполком РФС. Если агенты не готовы представлять какую-то информацию, они вправе обратиться к членам исполкома и попросить их внести коррективы в регламент. Это что касается процедуры. Теперь о сути: я согласен с вами, что РФС запрашивает едва ли не больше сведений, чем все государственные органы. Пассивное накопление информации бессмысленно с точки зрения практики. Да, конечно, можно проинформировать о неуплате налогов инспекцию, в которой на учете состоит агент, можно обратиться в правоохранительные органы. Но это не те рычаги, с помощью которых возможно системно воздействовать на недобросовестное агентирование. Тщательный мониторинг сделок между клубами и агентами, систематизация всех сведений — вот что действительно важно, потому как этот анализ способен глобально изменить финансовую дисциплину клубов и вынудить подключиться к вопросу государство на постоянной основе.
— В июне этого года конгресс ФИФА принял решение об упразднении института агентов с 1 января 2014 года, тем самым лишив национальные федерации права лицензировать агентов. Как вы восприняли это решение?
— Это не совсем так: национальные федерации сохраняют право лицензировать агентов, но могут от этого права отказаться. А решение это назрело. Ряд международных институтов по изучению транснациональной преступности постоянно указывали ФИФА на недопустимость сохранения лицензирования агентов, потому что, наделяя национальные федерации правом кого-то статуировать, ФИФА несет консолидированную ответственность. Сколько раз я уже слышал от силовиков, что агенты постоянно ссылаются на РФС, регламент… Агент выходит из диалога с государством победителем: показал лицензию, зачитал регламент — значит, подтвердил право на многомиллионную прибыль. А то, что получил миллионы в результате оказания эфемерных услуг, — так клуб сам заплатил, а в регламенте об этом ничего не сказано. Теперь ситуация другая: крупную выплату со стороны клуба можно будет рассматривать как неоправданное, экономически не обоснованное завышение расходов. Дальнейшая квалификация таких сделок может быть различной — вплоть до вменения уголовной вины.
— Вы готовите новый регламент по контролю за деятельностью посредников. То есть от полного контроля вы не отказываетесь?
— Это будет другой контроль — за клубами и футболистами, которые будут обязаны уведомлять РФС о привлечении к сделкам посредников. Также регламентом будет установлен диапазон агентского вознаграждения — от 3 до 10% от стоимости трансфера футболиста или его валового дохода. Я лично хотел бы увидеть в регламенте еще один момент, я уже озвучил его на заседании юридического комитета РФС — обнародование операций с агентами, не соответствующих критериям приемлемости, которые мы разработаем. То есть, если сделка противоречит регламенту о деятельности посредников, мы запрашиваем объяснения. Если ответ окажется неубедительным, РФС опубликует сжатые сведения о сделке в специальном реестре подозрительных операций.
— Это для «доноров» — как в случае с той рекомендацией?
— Это позволило бы улучшить денежную политику клубов, я уверен. А «доноры» — да, они смогли бы давать объективную оценку операционной деятельности клуба. Но это пока только моя частная идея, хотя я надеюсь, что она будет озвучена в следующем году исполкому и найдет поддержку.
— Клубам вряд ли понравится, если РФС получит официальное право публиковать информацию об их деятельности.
— В исполкоме заседают владельцы клубов, которые платят агентам деньги из своего кармана — и они не находятся в этой зоне риска. Задача федерации — обеспечить эффективный, насколько это возможно, контроль за расходами клубов, финансируемых из бюджетных источников. Многие болельщики недоумевают по поводу контрольных мероприятий, проводимых в клубах с госфинансированием по инициативе Толстых. Кто-то открыто обвиняет Толстых в подрыве клубного футбола. Но он делает то, что должны делать руководители лиг, — затрудняет выведение денег из легального оборота клубов. Мне и самому хотелось бы, чтобы федерация воспитывала детей, открывала новые поля и помогала детским тренерам, но, к сожалению, не менее важная задача — создание сдержек для роста необоснованных трат — кроме президента РФС, на высоком уровне никем не решается. Даже сейчас, когда институт лицензированных агентов решено упразднить и избавиться от бремени контроля над ними, РФС все равно будет искать возможность выражать свое неприятие необоснованным выплатам в пользу третьих лиц.
— Многие агенты, с которыми я разговаривал, воспринимают прекращение лицензирования как большую победу над бюрократией и ограничениями, которые символизирует Толстых.
— Это восприятие — ложное. Думаю, они изменят свою точку зрения, когда лишатся формального признания. Когда футбольная корпорация дает тебе лицензию, она осеняет тебя своей властью, берет под защиту — ты становишься таким же полноправным членом системы, как президент РФС или глава РФПЛ. Теперь эти лица лишатся корпоративной защиты и станут обычными посредниками с улицы. А это значит, что они лишатся права обращаться в ту же Палату по разрешению споров — и пойдут в обычные суды. Я, как практикующий адвокат, осознаю разницу между этими органами и процедурами. Пару раз покивать на акт выполненных услуг, подготовленный на одном листочке, уже не получится: в судах общей юрисдикции и в арбитражных судах подход к оценке агентирования иной, и никто не станет учитывать аргументы из серии «А в футболе такое бывает». Придется доказывать реальность сделки, подтверждать каждый шаг документами. То есть снизил стоимость игрока для клуба-покупателя и получил миллион долларов — попробуй внятно отразить этот факт в отчете агента; убедил футболиста перейти в этот клуб, а не в другой — теперь убеди его пояснить суду, что ты с ним хотя бы встречался.
— Этого можно избежать, перенеся спор в коммерческий арбитраж. Я знаю агентов, которые намерены регистрировать иностранные компании и получать право судиться в Лозаннском арбитражном суде (CAS).
— Это вопрос переговоров между клубами и агентами. Но для клубов, которые вдруг не захотят рассчитываться с агентом, будет выгоднее указывать в соглашениях с агентами местом разрешения спора российский арбитражный суд. Палата по разрешению споров выносит решения быстро и обеспечивает их исполнение специальными санкциями — например, в виде запрета клубам на регистрацию новых игроков.
В суде можно спорить годами, а выиграв, столько же — ждать исполнения судебного решения, почувствовав неповоротливость ФССП (Федеральная служба судебных приставов. — А.С.).
Но даже если местом спора станет CAS, исполнением его решения РФС уже не будет заниматься: в соответствии с Нью-Йоркской конвенцией по приведению в исполнение иностранных арбитражных решений сторона-взыскатель должна будет обратиться в российский суд с неочевидными шансами на благоприятный исход.
— То есть агенты так или иначе попадут в жернова российской судебной системы?
— Получается, так. Но не стоит вешать ярлыки на наши суды. У меня лично есть сомнения в безупречности решений того же CAS, который для российского футбола является последней инстанцией. Один из арбитров CAS, он из Восточной Европы, оказывает содействие некоторым российским юридическим компаниям в интересах их доверителей. Через этот канал могут обеспечиваться «нужные» решения. В настоящее время РФС планирует ограничить юрисдикцию CAS и перенести часть споров в Спортивный арбитражный суд при Олимпийском комитете России.
— Вы считаете, что в России все будет честно? И как на ваши планы посмотрят в ФИФА и УЕФА?
— УЕФА и ФИФА давно рекомендовали всем национальным федерациям перенести итоговое рассмотрение споров в собственные страны. РФС спрашивал УЕФА, какие федерации используют CAS для вынесения окончательных и не подлежащих обжалованию решений по лицензированию клубов. Нам прислали перечень этих стран: Албания, Казахстан, Латвия, Лихтенштейн, Северная Ирландия, Румыния, Словакия, Швейцария. Остальные уже давно предпочли завершать подобные споры в национальных органах.
— Вам не кажется, что отказаться от лицензирования агентов следовало раньше?
— Мы работаем в рамках определенной исполнительной вертикали, на вершине которой находится ФИФА. Ассоциация приняла решение — мы его экстраполировали на национальную почву. Отказ от лицензирования агентов многими управленцами, на мой взгляд, воспринимается болезненно. Изменения еще предстоит осмыслить, привыкнуть к новым правилам. Не исключаю попыток сохранить прежнюю систему отношений в каком-либо завуалированном виде. Контролировать всё невозможно, у нас нет таких полномочий. А те, у кого они есть, или не понимают глубину проблемы, или просто не хотят в это ввязываться.
Автор: Андрей СухотинПостоянный адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/sports/66518.html
0 коммент.:
Отправить комментарий