Картина маслом: как распознать «нарисованную» отчетность

Мастера «рисования» банковской отчетности действуют все изощреннее

Фото: Fotolia/sarayuth3390

Все чаще ЦБ в числе причин отзыва лицензии у очередного банка называет существенную недостоверность бухгалтерской отчетности. В среде банкиров и аналитиков такие намеренные искажения банковской отчетности называются «рисованием», «украшением», «схематозом». Регулятор предлагает ввести за такие художества уголовную ответственность. Портал Банки.ру решил разобрать самые востребованные на рынке «уроки рисования» банковской отчетности.

Основной смысл «рисования» отчетности состоит в желании прикрыть неприглядные результаты бизнеса или недобросовестные действия менеджмента. Речь идет о снижении уровня ликвидности, невозвратных кредитах, утрате или заведомом отсутствии капитала и, разумеется, выводе активов. Однако «нарисовать» весь баланс крайне сложно. Всегда есть определенные признаки того, что отчетность скорректирована.

Конкретные схемы, которые применяются банковскими «художниками» для этих целей, — сложная и многогранная тема. На рынке идет постоянное совершенствование схем и методов намеренного искажения отчетности, а также способов поиска и пресечения.

Итак, как «рисуют» банковскую отчетность и на что нужно обращать внимание при анализе финансовых показателей банка.

Урок первый. Высокая ликвидность

Ликвидность — способность банка исполнять платежные поручения клиентов сейчас (мгновенная) и в ближайшее время (текущая). Подразумевается, что банк обладает необходимой для этого суммой средств, находящихся в высоколиквидной форме (наличность, остатки на корсчете в ЦБ и ностро-счетах). Проблемой является то, что эти средства обычно не приносят значимого дохода. Ставки размещения по ним нулевые или близки к нулю. Обычно банку не выгодно держать слишком большую часть своих активов в высоколиквидной форме. Ведь за привлечение средств с рынка он платит деньги вкладчикам и клиентам. Иногда значительную «подушку ликвидности» банк вынужден держать в условиях кризиса, чтобы иметь возможность оперативно рассчитаться с набегающими клиентами. Но в российской банковской системе существуют банки, которые традиционно обладают очень высоким уровнем ликвидности. И экономически бывает достаточно сложно объяснить, почему касса (наличные денежные средства) может составлять половину и более активов кредитной организации. Ведь наличность нужно где-то хранить, обеспечить пересчет, охрану, специальные помещения. Все это стоит дополнительных денег, а сама наличность доход банку не приносит.

Фокус в том, что довольно часто огромный для бизнеса банка объем наличности существует только на счетах баланса. В реальности его давно нет. При детальной проверке банка регулятором выявляется крупная недостача в кассе, превышающая размер капитала. Как следствие — отзыв лицензии и банкротство. Особенно по этому параметру выделялись банки, зарегистрированные в Дагестане.

Как обнаружить. Достаточно просто. Банк должен иметь серьезные экономические причины, чтобы держать значительный объем средств в высоколиквидной форме (особенно в наличности). Если наличность есть, а причин для такого ее количества не прослеживается, это повод задать себе вопрос, чем действительно занимается банк. В качестве примера экономического обоснования можно привести систему денежных переводов или банк, специализирующийся на инкассации. Для таких кредитных организаций нормально иметь высокую долю наличности в балансе. В остальных случаях должно настораживать, если доля высоколиквидных средств (особенно наличности) в активах превышает 20—30%.

Кто рисовал:

Анджибанк, Хлебобанк, «Дербент-Кредит», Трансэнергобанк, «Экспресс», «Городской Расчетный Центр», «Камчатка».

Урок второй. Нарисовался иностранный банк

Достаточно частым явлением в последние годы стала ситуация, когда российский банк размещает крупные суммы денег, сравнимые по размеру с его капиталом и даже сверх того, в иностранных банках. Форма размещения может быть разная: остаток на ностро-счете или долгосрочный межбанковский кредит. При этом ностро-остаток часто «безоборотный», то есть обороты по нему в течение длительного срока отсутствуют или очень небольшие. При проверке таких вложений Банк России обнаруживает, что банк, где размещены средства, находится в респектабельной, экономически развитой стране (Австрия, Швейцария, Люксембург, Лихтенштейн) и довольно известен на рынке, имеет неплохое финансовое состояние, работает много лет. Возможно даже наличие высоких кредитных рейтингов. В общем, подкопаться трудно. Российский банк честно говорит, что это хороший и рыночный актив. И обоснованно отказывается создавать под него повышенные резервы. Только вот стоимость привлечения этих средств в России намного выше, чем те небольшие проценты, которые получает банк от такого «надежного» размещения. Объяснение этой нестыковки может иметь два варианта: «рисование» капитала банка или вывод активов.

Схема достаточно проста. Иностранный банк кредитует третье лицо (как правило — офшорную компанию) под залог средств, размещенных в нем российским банком. Заключается договор, что при невозврате компанией выданного кредита иностранный банк имеет право в безакцептном порядке (без согласия россиян) обратить взыскание на размещенные средства. Договор часто хранится в сейфе, и о его наличии никто посторонний не знает. В том числе и Банк России. Когда же регулятор отзывает у российского банка лицензию, он обнаруживает, что средства списаны иностранным банком на основе неожиданно появившегося договора обременения (залога).

В случае «рисования» капитала акционеры российского банка вкладывают некоторую сумму в его капитал (в том числе через субординированные кредиты), а затем выводят ее из банка через указанную схему и продолжают пользоваться этими средствами. Такой банк может годами радовать регулятора высокими показателями достаточности капитала. В случае криминального банкротства таким же способом из банка выводятся средства, но уже «с концами».

Как обнаружить. Признаком является постоянное размещение банком в иностранных банках крупных сумм, сравнимых с размером капитала. При этом отсутствует четкое экономическое обоснование таких сделок: например, для поддержания платежеспособности системы денежных переводов или карточных платежей. Одновременно оборачиваемость таких вложений внутри месяца (в динамике) нулевая или минимальная. В некоторых подобных схемах, по данным СМИ, прославился австрийский Меinl Bank.

Кто рисовал:

«Витас», Петрофф-Банк.

Урок третий. Ценные бумаги

«Рисование» ценных бумаг — тоже очень благодатная тема. Если банк держит значительный по объему портфель ценных бумаг, помимо кредитного риска (невозврата денег), он уязвим еще и для рыночных рисков. Эти риски связаны с колебаниями рыночных котировок этих бумаг. Одновременно велик соблазн заменить в балансе действительно качественные и ликвидные бумаги на «мусорные» (неликвидные) или дефолтные (эмитент близок к объявлению дефолта). Иногда важно смотреть не только на то, что за бумаги у банка в портфеле, но и где они лежат. Наиболее известными примерами фальсификации отчетности с ценными бумагами были случаи с банками, подконтрольными Матвею Урину, а также с банком «Витас».

Матвею Урину вменяется в вину массовый вывод активов из ряда банков, среди которых были Традо-Банк, Славянский Банк, «Монетный дом», Донбанк, Уралфинпромбанк, Соцгорбанк. Схема «потрошения» стала новинкой для проверяющих. Приобретя негласный контроль над одним из банков, Урин выводил из него значительный объем средств, на которые приобретал на номинальных лиц (акционеров) акции другого, уже более крупного банка. А затем повторял операцию по выводу средств для новой покупки. Хозяева банков охотно их продавали, поскольку Урин предлагал цену выше рынка. Таким образом пострадало около десятка кредитных организаций, в том числе довольно крупных. «Изюминкой» стал и способ сокрытия от проверяющих вывода активов из «инфицированного» банка. В течение нескольких месяцев банк вдруг начинал активно продавать кредиты клиентам и одновременно наращивать портфель ценных бумаг. Причем бумаги приобретались качественные: ликвидные на рынке, выпущенные известными эмитентами с хорошим финансовым состоянием. Однако впоследствии бумаги оказались фальсифицированными. Дело в том, что наличие ценных бумаг у банка определяется по выписке со счета из депозитария, где они учитываются. Поэтому, если у вас есть оперативный контроль над таким депозитарием, вы можете создать любую выписку. Депозитарий — это юридическое лицо, имеющее специальную лицензию на ведение депозитарной деятельности (хранение и учет движения ценных бумаг). Как и любые другие компании, они продаются и покупаются. Урин получил контроль над одним из таких депозитариев и спокойно рапортовал о наличии ценных бумаг подконтрольных ему банков. В реальности бумаг там не было.

В банке «Витас» была другая ситуация. Банк также распродал почти все свои нормальные активы, а на освободившиеся деньги «у кого надо» были приобретены российские государственные бумаги (так их отразили в отчетности). При проверке оказалось, что под госбумагами менеджмент банка понимал советские облигации 1986 года, выплаты по которым сейчас не проводятся и которые можно приобрести по цене обычной писчей бумаги. Цена приобретения этих бумаг для банка, разумеется, оказалась существенно выше их реальной стоимости.

Как обнаружить. Для традиционного банка значительный объем вложений (относительно размера активов) в ценные бумаги является нетипичным. Это удел инвестиционных компаний. Настораживать должна ситуация, когда банк разместил в портфеле ценных бумаг более 25—30% активов. Особенно если ранее банк этим бизнесом в таких объемах не занимался и в отчетности отмечается резкий рост доли ценных бумаг в активах. Исключение составляют банки, являющиеся расчетными центрами для инвестиционных холдингов (например, банк «Финам»). Качественный и ликвидный портфель, как правило, активно оборачивается внутри месяца, используется для проведения операций РЕПО. Косвенным признаком некачественного портфеля ценных бумаг может являться низкий объем оборотов по нему внутри месяца. В отчетности МСФО также можно посмотреть разбивку портфеля ценных бумаг банка по уровню кредитных рейтингов эмитентов этих бумаг. Должно обратить на себя внимание наличие значительного объема бумаг без рейтинга или со значением менее «B-».

Кто рисовал:

По данным РСБУ на последнюю отчетную дату перед отзывом лицензии и за шесть месяцев перед этим

Банк	Доля ценных бумаг	Доля ценных бумаг
Славянский Банк	36%	16%
Традо-Банк	66%	44%
Монетный дом	40%	14%
Уралфинпромбанк	27%	4%
Витас	50%	2%

Урок четвертый. Паи паевых инвестиционных фондов

Значительный объем таких вложений для банков нетипичен. По сути, таким способом банк передает часть своих активов в управление другим лицам, что само по себе необычно. Слабым местом таких вложений является их непрозрачность: достаточно сложно определить, какие именно активы приобретены ПИФом и по какой цене. При «вскрытии» обанкроченных банков, грешивших ранее значительными вложениями в этот инструмент, обнаруживалось, что в ПИФы передавались такие активы, как недостроенные здания, малоликвидные участки земли, не имеющие котировок акции предприятий, находящихся в плохом финансовом состоянии. Частный случай также — значительный объем активов, переданных в доверительное управление. Таким образом, проблемные, малоликвидные и не генерирующие денежный поток активы в балансе можно заменить на вроде бы рыночные инструменты — паи инвестиционных фондов.

Как обнаружить. Доля вложений в этот инструмент редко превышает у банков несколько процентов от размера активов. Должно насторожить, если доля начинает увеличиваться в динамике и начинает превышать 10% нетто-активов. Трудность состоит в том, что ПИФы учитываются на тех же счетах, что и долевые ценные бумаги (акции). Здесь на помощь приходит форма отчетности 135 (расчет обязательных нормативов), где имеется специальный расчетный символ 8823 (вложения в ПИФы и доверительное управление). Сопоставив значение этого символа с размером активов банка (в динамике за несколько отчетных дат), мы получим необходимое соотношение. Другой способ — сопоставить значение вложений в долевые ценные бумаги (акции) и символ 8823 с активами и капиталом банка. Если эти значения похожи по размеру и превышают 10—15% от активов или 50% от капитала — есть основания бить тревогу.

Кто рисовал:

По данным отчетности на 1 июля 2013 года и состояние банка на текущий момент

Банк	ПИФы и ДУ	Доля в активах	Доля в капитале	Состояние
ОАО КБ «Эллипс Банк»	5 480	31%	200%	Санация
ОАО КБ «Стройкредит»	7 642	31%	238%	Отзыв
ОАО «АБ «Пушкино»	8 000	28%	239%	Отзыв
МКБ «Одинбанк»	158	25%	53%	Отзыв
ОАО Банк «Западный»	2 578	13%	88%	Отзыв

Урок пятый. Кредитный портфель

Кредиты, как правило, составляют значительную часть активов. Кредитование — основное направление бизнеса традиционного банка. Обычно в этом случае доля кредитного портфеля колеблется на уровне 50—90% активов. Соответственно, серьезное ухудшение качества этого актива может стать для банка фатальным. Причин ухудшения качества кредитного портфеля может быть несколько: крупные невозвраты из-за ухудшения экономической ситуации, массовые неплатежи физических лиц, преднамеренный вывод активов через заведомо невозвратные кредиты. Если реализовался хоть один из этих сценариев, руководство банка будет заинтересовано, чтобы до поры до времени скрыть реальное положение вещей.

По понятным причинам банки часто не готовы показывать появление значительного объема просроченной задолженности. Существуют несколько способов «поправить» отчетность. Первый: реструктурировать задолженность компании (изменить условия кредита, который без такого изменения станет невозвратным). Второй: перекредитовать компанию с использованием промежуточного звена (одной или нескольких сторонних компаний-«прокладок»). Третий: продажа или обмен некачественных кредитов на другие активы (ценные бумаги, недвижимость, в том числе в рамках соглашения об отступном).

Как обнаружить

Просрочка возврата кредитов — суровая правда банковского бизнеса. Практически любой банк вынужден работать с просроченной задолженностью, и от этого никуда не денешься. Вопрос в том, как увидеть, что некачественная задолженность заретуширована. Для любого вида кредитования (корпоративного, малого и среднего бизнеса, потребительского, ипотеки) есть свой «нормальный» уровень просрочки. Если речь идет о корпоративном портфеле, это от 1% до 5—7% (что уже считается значительной долей). Если речь о беззалоговом потребительском кредитовании — доля просрочки может достигать 15—20% портфеля, а высокий уровень невозвратов компенсируется повышенной доходностью таких кредитов. Доля просроченных ипотечных кредитов редко превышает 2—3% (разумеется, если нет кризиса по образцу 2008—2009 годов). Если банк показывает уровень просроченной задолженности, не соответствующий характерному для его основного бизнеса, это повод задуматься о причинах.

Еще один признак несоответствия заявленного качества кредитного портфеля реальному — показатель соотношения размера портфеля и объема созданных под него резервов (РВПС). Положение Банка России, регулирующее создание резервов на потери по ссудам, позволяет достаточно гибко (несмотря на многолетнее совершенствование документа) подходить к оценке качества финансового состояния заемщика и качества обслуживания им задолженности. В различных случаях размер резерва может быть, например, по задолженности, отнесенной ко второй группе риска (нестандартные кредиты) от 1% до 20% суммы кредита. Учитывая, что резервы на потери по ссудам создаются за счет капитала банка и снижают норматив его достаточности, банкиры относятся к этому инструменту снижения рисков очень трепетно. Необходимость создания слишком больших резервов, особенно под нажимом регулятора, стала причиной банкротства не одного банка.

Довольно часто можно наблюдать картину, когда показываемая банком доля просрочки стремится к нулю, а соотношение резервы / кредитный портфель при этом достигает 15—20% и более. Это означает, что под кредиты формально хорошего качества (нет просрочки или она минимальна) создаются повышенные резервы (что делается, когда кредит классифицируется в более высокую группу риска). Особенно примечательно, если этот дополнительный объем резервов появился после проверки Банка России, а доля кредитного портфеля в составе активов превышает 80%.

Важным индикатором является доля кредитного портфеля в составе активов банка. Нормальное значение находится в пределах 50—80% нетто-активов (для региональных банков — до 85%). Негативна ситуация, когда доля портфеля в динамике растет и начинает превышать 80—85%. Дело в том, что кредитный портфель по экономическому смыслу относится к низколиквидным, «связанным» активам, и это нормально. Но когда его доля в активах банка «зашкаливает», банк начинает испытывать трудности с управлением текущей ликвидностью — проведением текущих платежей клиентов. Одновременно он становится очень уязвимым к изъятию крупных объемов средств вкладчиками в течение короткого срока. Исключение из правила — банки, специализирующиеся на розничном кредитовании, а также дочерние структуры более крупных (в том числе иностранных) банков.

Корпоративные кредиты отличаются наименьшей прозрачностью для анализа. Существуют формы отчетности, раскрывающие степень концентрации портфеля кредитов на крупных заемщиках и самих заемщиков. Однако эта отчетность непублична и готовится только для Банка России.

Опасная картина

В последние годы в России сформировался образ банка-«пылесоса», модель бизнеса которого основана на привлечении депозитов физических лиц и размещении их в малопрозрачные корпоративные кредиты. Традиционно банк активно растет за счет агрессивного привлечения средств населения с помощью рекламы и повышенных ставок. Рост продолжается от полугода до нескольких лет, после чего при очередной проверке со стороны регулятора обнаруживается, что корпоративные кредиты (составлявшие 80% активов и более) обесценены и нереальны к взысканию. Обычно незадолго до этого банк меняет акционеров, менеджмент и начинает ссылаться на технические трудности. Неискушенному клиенту стоит избегать размещения в таких банках сумм свыше страховой планки в 700 тыс. рублей.

Урок шестой. Вклады

Новое слово в банковском искусстве сказал Мастер-Банк. После отзыва у него лицензии обнаружилось, что значительное количество вкладчиков, особенно с крупными суммами, в пассивах банка не значатся. Они пришли в офис, заключили с банком договор вклада и внесли деньги, получив на руки соответствующий договор. Однако при выплате страхового возмещения выяснилось, что этих вкладчиков в банковском реестре нет. Получается, что средства, полученные сотрудниками кредитной организации от таких вкладчиков, не учитывались в официальной отчетности и могли использоваться по усмотрению менеджмента и акционеров. Разумеется, чтобы не привлекать ненужное внимание, учет этих неофициальных вкладов все-таки велся. Так же неофициально. Имея второй, неучтенный официально программный модуль автоматизированной банковской системы (АБС), отвечающий за учет вкладов, можно начислять на них проценты, делать любые выписки и справки, даже возвращать по истечении срока. Выгода банка состоит в том, что такие призрачные вклады неподконтрольны Банку России, не подпадают под любые ограничения. Их как бы нет. Разумеется, эти деньги можно использовать на любые оперативные цели, на «затыкание дыр». Красота идеи в том, что рядовой персонал (операционисты и кассиры) могут даже не знать о том, что принимают деньги не для банка, а напрямую для его хозяина. В этой связи в СМИ упоминались и другие ныне действующие банки, однако без доказательств указывать их пока некорректно.

Как обнаружить. Напрямую — никак. Косвенным признаком могут быть данные, что банк приобрел два и более одинаковых экземпляра программного обеспечения для учета вкладов у фирмы — поставщика банковского программного обеспечения. Другой признак. Достоверно известно о наличии предписания ЦБ о запрете или ограничении приема вкладов населения, однако кредитная организация продолжает принимать вклады в своих офисах. К сожалению, такие предписания Банк России выносит негласно и нигде не публикует.

Вячеслав ПУТИЛОВСКИЙ, http://www.banki.ru/